Вот теперь Кирьянов совершенно отмяк душой – шоферы всегда все знают, галактические тем более. Он с удовольствием потянулся, одним движением указательного пальца открыл наколенный карман и вытащил сигареты пальцами, затянутыми в прочнейшую, но тончайшую серебристую ткань, нимало не сковывавшую движений.
Щелкнул зажигалкой, затянулся, мимолетно подивившись откровенному сюрреализму происходящего: подполковник-пожарный, чалдон средних лет, смолил обыкновеннейшую «Золотую Яву» с «красным кружочком», стоя в серебристом скафандре на бережку инопланетного болота в неведомой звездной системе, то ли в своей Галактике, то ли в соседней, под белесовато-серым небом, по которому в виде сомнительного украшения пейзажа ползли клочковатые, отливавшие зеленым облачка. Сюрреализм был главным образом в том, что на Земле в это же самое время отважные парни кружили над планетой в железных пузырях, за что вскорости должны были получить по золотой звездочке – и они понятия не имели, что снаружи выглядят чем-то вроде первобытного косматого предка, решившегося оседлать бревнышко и пересечь на нем речушку. Зорич прав: шок, крах, крушение надежд, уважения к себе, смысла жизни… Каково было бы узнать иному из героических полковников и генералов, что существует на свете Вася, лихо гоняющий по пыльным тропинкам далеких планет галактическую технику – одна тачка диковиннее другой, – но при этом оставшийся в капральских чинах? То-то…
– Ну что, герр обер? – потянулся Шибко. – С вас причитается. С боевым крещеньицем, сударь мой… Сигареткой почествуйте, я все извел, не рассчитал что-то…
Протянув ему сигарету, Кирьянов спросил:
– А кто это? – И кивнул в сторону живого штабеля.
– А хрен их знает, откровенно-то говоря, – сказал Шибко. – Второй раз сюда попадаю – а это, между прочим, редко случается, чтобы второй раз на то же самое место – да так как-то и не сподобился узнать. Зачем, собственно? Сто-олько еще будет всяких непонятностей… Может, это здешние инсургенты, сепаратисты хреновы, старательно борются за отделение Верхних Болот от Нижних Мхов. Может, мы для здешнего зоопарка экзотических зверюшек отлавливали – местные в болото отчего-то лезть не желают, даже близко не подходят, то ли религиозная традиция такая, то ли для них тут ядовито… А может, произошел массовый побег из мест лишения свободы и мы беглецов три дня старательно отлавливали…
– Тьфу ты, – в сердцах фыркнул Миха Мухомор. – Узнает кто, жизни не будет – Мухомор на старости лет ссучился, вертухаем нанялся…
– Успокойся, душа моя уркаганская, – лениво сказал Шибко. – Последняя моя гипотеза – чистейшей воды умствование. Ну откуда здесь возьмутся места заключения, если планетка хоть и убогая, но тем не менее полноправная? Рассуждать надо…
– А я что? Я так… Слушай, командир, а может, Пздюк приедет? Самогоночка у него хороша…
– Кто бы спорил, – задумчиво протянул Шибко, созерцая горизонт. – Кто бы противоречил… Повезет, так и Пздюк… Ага, катят наконец раздолбаи… – И повернулся к Кирьянову: – Есть тут у нас корешок, нормальный мужик, а уж самогоночка у него – божья слеза. Строго говоря, зовут его, конечно, совершенно по-другому, но на наш слух имечко это больше всего как раз Пздюка напоминает, кто ж тут виноват, что такая фонетика…
Вдали показалась колонна каких-то механизмов, она приближалась с приличной скоростью и вскоре превратилась в пятерку прямоугольных самодвижущихся экипажей на высоких и широких колесах, представлявших собой не сплошные диски, а бочкообразные ажурные конструкции из какого-то металла. По бездорожью они передвигались довольно ходко, издавая однообразное механическое попискиванье и временами шумно испуская из ступиц клубы синего дымка. На фоне транспортного средства, доставившего сюда группу от ближайшей «стартовой», местные самоходы совершенно не смотрелись, что вызвало у Кирьянова прилив некоей гордости – довольно глупое чувство, надо сознаться, ибо никакой его заслуги не было в том, что галактическая техника превосходила провинциальную…
И все равно, приятно было ощущать себя частичкой этакой силы – пусть даже трудящимся в незавидной роли галактического мусорщика. Конечно, это до сих пор не умещалось в сознание полностью – миллиарды биллионов километров, разнообразнейшие цивилизации, обитаемые, упорядоченные, связанные общими законами и правами бездны…
Машины перестали попискивать и пускать дым. Все они представляли собой решетчатые короба на колесах – только передний был набит однообразными существами, а в кузове последнего возвышался кран с длинной стрелой, не особенно и отличавшийся от земных.
Из кабины переднего экипажа проворно скатилась на землю черно-зеленая фигура, поднесла к ротовому отверстию начищенный горн и, запрокидываясь назад от усердия, яростно затрубила.
Прочие без единого звука посыпались следом, не без проворства выстроились в три шеренги, застыли прямоугольником. Трубач шустро поместился на правом фланге.
Тогда только из кресла рядом с водительским степенно выбрался еще один абориген, одернул зеленый балахон и направился к землянам размашистой походкой, вполне способной сойти за местный парадный шаг. Шибко, затоптав окурок, тихонько распорядился:
– В одну шеренгу становись! Брюхи подобрать, глядеть орлами и соколами!
Его приказание было выполнено с похвальной быстротой. Абориген степенно приближался. Он был черный, как гуталин, шагал на двух конечностях, а пара остальных заменяла руки, но на этом сходство с человеком кончалось: голова и, с позволения сказать, лицо были бы уместнее в фильме ужасов, пальцы вдвое длиннее человеческих. Ноги, правда, скрыты высокими ботинками из желтой кожи, так что про них, не видевши, ничего плохого и не скажешь…
Страхолюдный был абориген, короче. Однако Кирьянов за два дня информационного запоя, уткнувшись в экран с редкими перерывами на посещение туалета, насмотрелся гораздо более омерзительных, невероятных, вообще ни на что не похожих существ, способных дать этому черномазому сто очков вперед на воображаемом конкурсе «Мистер Галактическая Харя». По сравнению с иными экземплярами черный был Аполлоном Полведерским…
Остановившись в трех шагах от серебристой шеренги, абориген проделал правой конечностью несколько сложных движений, словно пытался одновременно отмахнуться от надоедливого комара, отдать пионерский салют да вдобавок показать кому-то нездешнему дорогу. Потом браво рявкнул на чистейшем русском:
– Ор-комендант Пз… вз… дьюк приветствует группу и поздравляет с успешным выполнением миссии!
Во всяком случае, все присутствующие, не имеющие отношения к этому миру, так и услышали – фразу на безукоризненном русском, вот только на инопланетном имени, как это, оказывается, частенько бывает, хитрая электроника споткнулась, быстренько подобрав нечто более всего подходящее по звучанию…
Кирьянов уже освоил и эти тонкости. Под правым ухом аборигена (как и у них самих) белел едва заметный кругляшок транслятора, заглушавшего напрочь для инородцев произнесенные на родном языке слова черного и громко дублировавшего их на русском. Сам черный при этом слышал только собственную речь, понятия не имея, во что ее превратил транслятор.