У окон красовались краснофигурные греческие скульптуры, изображающие любовников в откровенных позах.
Привыкшая к тому, что в торговле антиквариатом не иссякал спрос на обнаженных греко-римских богов и подобные вазы, Лавиния даже немного растерялась, увидев все это в приемной гипнотизера.
Низкий мужской голос привлек ее внимание к маленькой группе, собравшейся в углу. Три дамы, вероятно пациентки, сидели вокруг молодого человека, показавшегося ей даже красивее секретаря, если только такое было возможно. Он читал дамам толстую книгу в кожаном переплете. Лавиния узнала строки одного из самых чувственных сонетов Шекспира. Радуясь возможности послушать прекрасную декламацию, она подобрала юбки и встала, чтобы подобраться ближе к чтецу. Но дверь приемной растворилась и светловолосый секретарь, сделал знак Лавинии.
— Мистер Дарфилд примет вас немедленно, — тихо сказал он.
— Прекрасно!
Она проворно последовала за ним. Секретарь прикрыл за собой дверь и кивнул в сторону лестницы.
— Кабинет доктора Дарфилда этажом выше, — сообщил он. — Пойдемте, я покажу вам.
— Спасибо.
Он наградил ее очаровательной улыбкой.
— Но я должен попросить вас заплатить вперед.
— Да, разумеется, — кивнула Лавиния, роясь в ридикюле.
Сделка совершилась быстро и без лишних слов, после чего секретарь проводил ее наверх и с поклоном ввел в комнату.
— Пожалуйста, садитесь в специальное кресло. Доктор Дарфилд сейчас придет.
Она сделала шаг вперед и очутилась в тускло освещенном помещении. Окна были затянуты тяжелыми драпировками. На столе горела одинокая свеча. В воздухе стоял приторный запах благоуханий.
Дверь за ней тихо закрылась. Когда глаза привыкли к полумраку, она увидела посреди комнаты гигантское мягкое кресло с необычной, привинченной к ножкам подставкой для ног и широкими подлокотниками. На небольшой каталке стояло непонятное механическое устройство с изогнутой рукояткой.
Она отложила шляпку и уселась в кресло, оказавшееся довольно удобным даже с опущенной подставкой.
Дверь Снова открылась, как раз в ту минуту, когда она, нагнувшись, изучала устройство подставки. Послышался низкий звучный голос:
— Миссис Лейк? Я доктор Дарфилд.
Лавиния поспешно выпрямилась. На пороге стоял высокий широкоплечий мужчина в причудливо расписанном синем одеянии, выдававшем принадлежность к истинным последователям Месмера. Она читала воспоминания тех, кому повезло видеть великого целителя за работой. Согласно этим воспоминаниям, Месмер предпочитал свободные одеяния, неяркое освещение и негромкое музыкальное сопровождение в исполнении красивых молодых людей. Наблюдатели также отмечали огромное количество женщин, просивших помощи у Месмера.
Каштановые волосы Дарфилда были уложены в модную прическу, которая идеально ему шла и позволяла увидеть в самом выгодном свете его проницательные глаза и скульптурный профиль. Лавиния решила, что он не так красив, как его ассистенты, возможно потому, что гораздо старше их. Впрочем, она сама достигла возраста, когда джентльмен с морщинками в уголках глаз, на лице которого отражается нелегко приобретенный жизненный опыт, интригует куда сильнее, чем юнец с гладкой, румяной физиономией.
Она постаралась вымучить благодарную улыбку, того рода, какой, по ее мнению, дама, находящаяся на грани истерики, может приветствовать своего спасителя.
— Как мило с вашей стороны принять меня без предварительной записи, — промурлыкала она.
— Секретарь передал, что ваши нервы в ужасном состоянии, — заметил доктор, входя и закрывая за собой дверь. — И что вы нуждаетесь в немедленной помощи.
— Да, последнее время я нахожусь в постоянном напряжении и боюсь, мои нервы не выдержали. Надеюсь, вы сумеете избавить меня от тревог и беспокойства.
— Буду счастлив сделать все, что смогу, — заверил Дарфилд и, подняв свечу, переставил поближе к себе. — Могу я спросить, откуда вы узнали мое имя?
— Видела объявление в газете, — ответила она, не желая упоминать имя миссис Раштон.
— Ясно.
Он уселся на стул так, что их колени почти соприкасались, и устремил на Лавинию пристальный взор. Теперь между ними было только пламя свечи, но его глаза, казалось, проникали в самую ее душу.
— Вас, случайно, не рекомендовал кто-то из моих пациентов?
— Нет.
— Прекрасно. В таком случае я должен объяснить суть моего лечения. Пожалуйста, расслабьтесь и смотрите только на пламя.
Не хватало еще, чтобы он загипнотизировал ее. Уж этого она не допустит! Кроме того, судя по словам родителей, она плохо поддавалась гипнозу, хотя сама освоила все тонкости профессии и знала, как выглядят те, кто находится в трансе. Притворство позволит ей наблюдать доктора Дарфилда за работой. Даже если это не позволит ей продвинуться в расследовании, всегда интересно наблюдать за действиями последователя Месмера.
— Дамские нервы слишком деликатны, в полном соответствии с мягкой, утонченной натурой, какой природа одарила женщин, — почти декламировал доктор. Дарфилд бархатным мелодичным голосом, который мог бы принести ему славу на театре. — Особенно это верно для вдов, лишенных любви и внимания мужа.
Лавиния вежливо кивнула, стараясь скрыть нетерпение. Предположение, что нервные расстройства, вместе с множеством весьма неясных симптомов, носящих общее название женской истерии, появляются чаще всего у дам, которые проводят ночи в одинокой постели из-за отсутствия мужа или любовника, было широко известно среди медиков. Мало того, это было достаточно старым и не раз подтвержденным наблюдением.
— Беспокойство, возбуждение или, напротив, меланхолия прекращаются у дам, перенесших кризис в процессе лечения, — пояснил Дарфилд.
— Кризис?
— Да. На языке медицины это называется истерическим пароксизмом или приступом.
— Я слышала этот термин, — кивнула Лавиния.
Это было чистой правдой, но именно сейчас ей впервые пришло на ум, что решение изобразить транс, возможно, не такое уж блестящее, как казалось раньше. Она никогда раньше не видела пациентку в истерическом припадке и, следовательно, не знала, как себя вести. Проблема заключалась в том, что у каждого гипнотизера были свои методы и приемы. Она училась у родителей, которые не слишком верили в исцеление посредством искусственно вызванных приступов истерии. Отец часто твердил, что хотя результаты при этом и поразительны, но эффект лечения крайне непродолжительный.
— Истерический пароксизм устраняет застой в потоке естественных магнетических жидкостей тела, — спокойно продолжал доктор Дарфилд. — Вам нет причин волноваться. Мои пациенты уверяют, что это дает весьма приятные конвульсии, сопровождаемые чрезвычайно успокаивающим действием на нервы. Месмер и многие ученые считают кризис лучшим средством.