– Черт побери!.. – Его охватила злость, большую часть которой он обратил на себя. «Мне следовало подумать о такой возможности. Старая карга обошла меня!»
В его голове мелькали жуткие картины – Эмма, вынужденная в одиночку противостоять его ужасной бабке. Виктория будет беспощадна. У Эммы, несмотря на всю силу духа и решительность, нет никаких шансов выстоять.
Эдисон повернулся и бросился вниз по ступенькам. Ему оставалось только надеяться, что он успеет вовремя, чтобы спасти Эмму от страшного гнева Виктории.
Двадцать минут спустя он яростно барабанил в парадную дверь крепости Эксбриджей.
Джинкинс, дворецкий, открыл ее с видом крайнего неодобрения. Эдисону это было знакомо. Он всегда думал, что столь недовольное выражение лица Джинкинс позаимствовал у своей хозяйки.
– Скажите леди Эксбридж, что я хочу ее немедленно видеть, Джинкинс!
Дворецкий даже не потрудился скрыть победный блеск в глазах.
Нет дома.
– Убирайтесь с дороги, Джинкинс!..
– Послушайте, сэр, вы не можете ворваться в частный дом!..
Эдисон даже не потрудился ответить. Он ворвался в дверь, заставив дворецкого отскочить в сторону.
– Сэр, сейчас же вернитесь! – погнался он за Эдисоном по коридору.
Обернувшись, Эдисон посмотрел на него:
– Не вмешивайтесь, Джинкинс! Это дело касается только леди Эксбридж и меня.
Джинкинс нерешительно помялся, но, кажется, понял, что проиграл. Он сердито последовал за Эдисоном по коридору, но больше не пытался его остановить.
Эдисон боролся с почти неодолимым желанием ворваться в комнату и вырвать Эмму из лап Виктории. Окутав себя плащом давшегося ему с большим трудом самообладания, он заставил себя спокойно и сдержанно открыть дверь.
Его усилие пропало даром. Ни одна из женщин не услышала, как он вошел. Они сидели в дальнем конце комнаты и были заняты исключительно друг другом.
– …всего лишь платная компаньонка, – холодно произнесла Виктория. – Невозможно, чтобы Эдисон всерьез подумывал о женитьбе. Он, без сомнения, использует вас в каком-то сомнительном деле?
– Я полагаю, что, будучи его бабушкой, вы считаете счастье Эдисона своей главной заботой?
– Чепуха! Счастье мимолетно и эфемерно. Не такая цель воспитывает чувство долга и ответственность. Преследуя ее, человек приходит к беспутному и легкомысленному поведению, разрушающему семьи и состояния.
– А!.. – Эмма с задумчивым видом сделала глоток чая. – Понимаю. Виктория вскипела:
– Что это, вам кажется, вы понимаете, мисс Грейсон?
– Ваша тревога относительно чувства долга и ответственности Эдисона лишена оснований, леди Эксбридж. Как и я, вы должны знать, что он не мот и не распутник, как его отец.
Наступила тишина.
– Да как вы смеете!.. – прошептала Виктория. Ее чашка громко звякнула о блюдце. – Да кто вы такая, чтобы обвинять Уэсли? Он был потомком одной из самых лучших семей Англии. Он был дворянином, вращавшимся в высших кругах!
– Ну разве не печально, что такая кровь никак не повлияла на его чувство чести?
Ярость Виктории можно было потрогать руками.
– Вы говорите, что Уэсли Стоукс не был благородным джентльменом?
Эмма пожала плечами:
– Судя по тому, что я слышала, в вопросах чести ваш сын не отличался от прочих светских джентльменов.
– Разумеется.
– Другими словами, он не давал ей мешать его развлечениям, – продолжала Эмма.
Виктория зашевелила губами:
– Прошу прощения?
– Леди Мэйфилд сообщила мне, что за свою короткую, но необычайно насыщенную жизнь Уэсли сумел потерять фамильное состояние, принять участие по меньшей мере в двух дуэлях, затащить в постель изрядное число жен своих друзей и изнасиловать нескольких молодых женщин, не имевших защиты.
– Вы ничего не знаете о моем сыне…
– Да нет, знаю. Так получилось, что леди Мэйфилд очень хорошо его помнит.
– И я ее помню, – бросила Виктория. – Тридцать лет назад Летти была не кем иным, как авантюристкой низкого происхождения, которой удалось соблазнить впавшего в детство старого дурака Мэйфилда и женить его на себе!
– Простите меня, мадам, но леди Мэйфилд до недавнего времени была моей доброй и щедрой хозяйкой. Я не позволю вам дурно отзываться о ней. Она леди, которая заботится о своих слугах, и могу вас заверить, что это делает ее в моих глазах образцом добродетели.
– Что только доказывает, какое низкое у вас представление о добродетели.
– Замечу, что моя карьера профессиональной компаньонки позволяет, я хочу сказать, позволяла мне взглянуть на мир под необычным углом зрения, – сказала Эмма. – Я очень быстро научилась распознавать людские натуры, особенно распутников, негодяев и склонных к жестокости самодуров.
– В самом деле? – ледяным тоном осведомилась Виктория.
– О да! – Эмма утвердительно кивнула. – Видите ли, от верности моих наблюдений зависела моя жизнь. Когда случается «инцидент», в первую очередь страдает служащая – вне зависимости от того, виновата она или нет. Да вы прекрасно это понимаете, зная, что произошло с матерью Эдисона.
Лицо Виктории покрылось пятнами.
– Я не позволяю вам обсуждать эту тему в моем доме!
– Я понимаю. Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?
– Безответственного?
– И вы, безусловно, вините себя. И прекрасно осознаете, что ваш единственный внук обречен оставаться незаконнорожденным…
– Замолчите! Запрещаю вам произносить хотя бы слово.
– Для вас, должно быть, было большим облегчением, – беспечно продолжала Эмма, – узнать, что Эдисон пошел в вас, а не в своего отца?
Виктория открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
– Эдисон? Пошел в меня?
Эмма казалась совершенно изумленной.
– Но мне казалось, что сходство очевидно! Только человек, преисполненный силы духа и решительности, мог уйти в мир один и составить состояние на пустом месте. Только человек с глубоким чувством чести и ответственности спас бы фамильное состояние от кредиторов.
– Эдисон вернул фамильное состояние из чувства мести. Честь не имеет к этому никакого отношения.
– Если вы верите этому, мадам, значит, вы позволили своей скорби ослепить вас, – мягко проговорила Эмма. – Если бы Эдисон мечтал о мести, он бы позволил вам страдать от позора разорения. Вместо этого вы сегодня сидите в очаровательном доме, со всеми своими нарядами и слугами.