Дженни прыскала от безудержного смеха, и Ройс метнул в нее притворно-оскорбленный взгляд.
— Мадам, — молвил он, — означает ли смех ваш сомнение в том, что и в столь нежных летах я обладал достаточной для победы над зверем силой?
— Нет, милорд, — хихикнула Дженни, обмениваясь понимающим взглядом с Годфри, Юстасом и Лайонелом, — я только могу поклясться, что человек вроде вас, предпочитающий выкинуть мясо, чем есть его непрожаренным, не станет ужинать чьими-либо глазами!
— Вы совершенно правы, — ухмыльнулся он.
— Сэр! — настаивал Гэвин. — Ответьте, пожалуйста! Не важно, какой кусок зверя вы съели. Важен ваш возраст в то время, когда вы его одолели. Легенда же предлагает различные варианты — от четырех до четырнадцати.
— В самом деле? — сухо усмехнулся Ройс.
— По-моему, эта история — правда, — сказала Дженни, с любопытством глядя на него. — Я имею в виду утверждение, что ты в детстве убил волка.
Ройс скривил губы.
— Волком меня окрестил Генрих на Босвортском поле, — Потому что вы там его убили? — догадался Гэвин.
— Потому, — поправил Ройс, — что там было чересчур много стычек и чересчур мало еды, чтобы на костях моих уцелела какая-нибудь плоть. В конце битвы Генрих взглянул на мой скелет и черные волосы и заявил, что я напоминаю ему голодного волка.
— Я не думаю… — начал было Гэвин, но Ройс остановил его взглядом, недвусмысленно предупредившим, что с него на сегодня дурачеств достаточно.
Дженни, тщательно скрывавшая периодически терзающую ее боль, посмотрела на тетушку Элинор и незаметно кивнула. Наклонившись к Ройсу, она тихо проговорила:
— Наверно, мне надо немного отдохнуть. Не волнуйся.
Он сжал ее руку и согласно кивнул. Как только Дженни встала, за ней поднялась тетушка Элинор, но задержалась возле Арика, положив руку на спинку его кресла.
— Вы не распаковали подарок, дорогой мальчик, — заметила она ему. Нынче все обменялись подарками, но Арик отсутствовал до самого ужина.
Арик поколебался, коснувшись огромной рукой маленького, завернутого в кусок шелка предмета, лежавшего рядом с его подносом. Чувствуя себя весьма неуютно в центре всеобщего пристального внимания, он неловко стащил обертку, бросил взгляд на тяжелую серебряную цепь со свисающим с нее небольшим кругляшком и тут же накрыл ладонью. Коротким судорожным кивком он выразил свою глубокую признательность, но тетушка Элинор не отошла, и когда Арик стал подниматься из-за стола, сообщила с улыбкой:
— Там внутри сухая виноградная косточка, Насупив тяжелые брови, он самым тихим, но все равно громовым голосом спросил:
— Зачем?
Придвинувшись поближе к уху, она со знанием дела шепнула:
— Затем, что змеи терпеть не могут виноградных косточек. Это факт.
Она повернулась и пошла провожать Дженни и не увидела, как с физиономией Арика стало твориться нечто странное, но сие превращение не укрылось от сидящих за столом, и они восхищенно затаили дыхание. Одно мгновение лицо Арика казалось совершенно каменным, а потом камень вдруг начал трескаться. В углах глаз появились морщинки, под ними вздулись бугры. Ровная щель сурового рта дрогнула, сперва в одном углу, потом в другом, потом мелькнули белые зубы…
— Гнев Господень! — взорвался Годфри, заражая своим энтузиазмом Лайонела и даже Бренну. — Он собирается улыбнуться! Стефан, гляди! Наш Арик…
Годфри умолк, когда Ройс, смотревший вслед Дженнифер в уверенности, что она собирается посидеть у огня, внезапно сорвался с кресла, все еще держа в руках кружку с элем, и быстро шагнул к лестнице, ведущей на галерею.
— Дженнифер, — окликнул он резким от нарастающего беспокойства голосом, — куда ты идешь?
Через секунду тетушка Элинор глянула вниз с галереи и весело отвечала:
— Она идет родить вам ребенка, ваша светлость. Слуги в зале обменялись веселыми взглядами, и один из них помчался сообщить новость поварам и посудомойкам на кухне.
— Нет, — строжайшим тоном предупредила тетушка Элинор бросившегося вверх по лестнице Ройса, — не ходите сюда. У меня хватит опыта в таких делах, а вы только будете путаться под ногами. И не волнуйтесь, — живо добавила она, видя, что с лица Ройса схлынули краски. — Даже если мать Дженни умерла в родах, это вовсе не, означает, что следует волноваться.
Через два дня слуги, вилланы, вассалы и рыцари, стоявшие во дворе на коленях, уже не улыбались в предвкушении появления на свет наследника Клеймора. Они бодрствовали, не отходя ко сну, склонив головы в молитве. Ребенок не появлялся на свет, и новости, которые приносили из зала обезумевшие слуги, были все более неутешительными. Недобрым знаком казалось и то, что герцог, редко заглядывавший в церковь, вошел туда четыре часа назад, измученный и полный страха.
Двери зала вдруг распахнулись, лица всех присутствующих с надеждою обратились к ним и застыли в тревоге при виде метнувшейся в церковь леди Элинор. Мгновение спустя оттуда выскочил герцог, и, хотя по осунувшемуся его лицу невозможно было судить о полученном известии, это также не было сочтено добрым предзнаменованием.
— Дженни, — шепнул Ройс, склоняясь над женой и обнимая с обеих сторон подушку.
Она распахнула синие глаза, измученно улыбнулась и тихо сказала ему:
— У тебя сын.
Ройс с шумом перевел дыхание, откидывая с ее щек спутанные локоны.
— Спасибо тебе, милая, — беспомощно вымолвил он, все еще хрипя от ужаса, в котором прожил два дня. Наклонился, накрыл ее губы своими в нежном и долгом поцелуе.
— Ты его видел? — спросила она, когда ему удалось наконец оторваться.
Ройс подошел к деревянной колыбели, где лежал его наследник-сын. Склонился, коснулся пальцем крошечной ручки, потом оглянулся на Дженни, тревожно нахмурившись:
— Он кажется… очень маленьким.
Дженни фыркнула, вспоминая тяжелый меч с рубином, вставленным в рукоятку, который Ройс приказал изготовить, как только она сообщила ему, что ждет ребенка.
— В данный момент несколько маловат, — поддразнила она, — чтоб носить свой меч.
В глазах его загорелся смешок.
— Может, он никогда и не сможет поднять тот, который приготовил для него Арик.
Повернув голову к окну, Дженни увидела, что хотя уже почти стемнело, во дворе зажжены сотни факелов, и улыбка ее стала удивленно-тревожной.