Оул ошибся, предсказывая непогоду. Вечернее небо хмурилось, но дождь так и не пошел, и дорога была сухая. Гидеон вырвался из города и во весь опор понесся вперед, подгоняя лошадей. Циклоп и Минотавр обладали огромной силой и выносливостью.
Еще два часа будет не слишком темно, самое время ловить видавшую виды карету леди Янгстрит,
Самое время поразмышлять.
Действительно ли его невесту украли или она сама сбежала от Чудовища из Блэкторн-Холла?
Он склонен верить Фелисити: ее сестра решила выйти за него замуж. Но упоминание о том, что Гарриет не прочь убежать добровольно с безумно влюбленным Эпплгейтом, Гидеон не мог оставить без внимания.
Она вчера была очень раздражена, когда он повез ее кататься в парк. Гидеон вспоминал маленькую лекцию, которую прочла ему Гарриет о его диктаторских замашках. Она дала ему ясно понять, что не собирается подчиняться его приказам — неважно, с какими намерениями они отдавались.
Гидеон заскрипел зубами. Гарриет много размышляла над тем, каким будет их брак. Она давала ему ясно понять, что не собирается терять ни капли независимости после свадьбы.
Проблема заключается в том, продолжал рассуждать Гидеон, что Гарриет очень долго была независима. Она всегда сама принимала решения. Она выросла свободной, одна ходила в пещеры.
И ее свобода никем и ничем не ограничивалась.
Гидеон наблюдал за дорогой, перебирая вожжи, лошади несли его вперед. Циклопа и Минотавра он выбрал, как и вообще все в мире, за выносливость и надежность, а не за масть. Много лет назад он определил, в чем заключается для него ценность лошадей, женщин, друзей.
Человек с изуродованным лицом и дурной репутацией был сам себе судья и хорошо знал, чего стоят другие.
Гарриет отвечала всем его требованиям. Она умна и энергична.
Возможно, она решила, что ее жизнь будет более приятной, если она выйдет замуж за Эпплгейта, который никогда бы не осмелился ей приказывать.
Эпплгейт имеет все — и титул, и положение. Более того, он разделяет интерес Гарриет к окаменелостям. Вероятно, она нашла совершенно неотразимыми умственные способности Эпплгейта.
Да, брак с Эпплгейтом более разумен, чем с Чудовищем из Блэкторн-Холла. А может, ему надо позволить ей убежать с Эпплгейтом этой ночью?
Вдруг перед мысленным взором Гидеона возникла картина: Гарриет в объятиях Эпплгейта. Гидеон почувствовал неприятную слабость. Вот Эпплгейт касается ее восхитительных грудей, целует ее нежный рот, прижимается к ее бедрам… Гидеон едва не лишился сил.
Нет! Он ее никому не отдаст.
Жизнь без Гарриет была бы пустой.
Он вспомнил слова Фелисити о том, что выставляет невесту на обозрение публики как экзотическое животное. Гидеон крепче сжал поводья.
Единственная женщина на земле, не побоявшаяся выйти замуж за Чудовище.
Гидеон пустил коней галопом. Он мог только молить Бога, который пять лет назад отвернулся от него, что Гарриет бежала не по своей воле.
Пары бренди заполнили дорожную карету леди Янгстрит, катившую по дороге на север.
Гарриет открыла окно, когда леди Янгстрит и лорд Фрей затянули песню, которую обычно поют в тавернах. Любопытно, подумала Гарриет, где эта леди выучила такую балладу. «… Молодая леди из Лоу-Ист-Дипплза, с удивительной парой сосков…»
Лорд Эпплгейт, восседавший напротив Гарриет, посмотрел на нее, как бы извиняясь. Он подался вперед, чтобы перекричать поющих:
— Я надеюсь, вы не слишком шокированы, мисс Померой? Старшее поколение, понимаете ли. Они ничего дурного не имеют в виду.
— Да, конечно, — Гарриет печально улыбнулась. — Им так хорошо друг с другом.
— Я подумал, лучше взять их с собой сегодня. Присутствие друзей поднимет наш дух, — серьезно сказал Эпплгейт.
— Дело в том, милорд, и я уже не раз пыталась объяснить это вам, что я не намерена выходить за вас замуж, даже если мы доберемся до Гретна-Грин, в чем я сильно сомневаюсь.
Эпплгейт озабоченно посмотрел на нее:
— Мне остается надеяться, что вы перемените свое мнение, моя дорогая. У нас есть еще время, чтобы решить это дело. Уверяю вас, я буду преданным мужем. И у нас так много общего. Только подумайте, мы вместе будем делать открытия, искать окаменелости.
— Это звучит убедительно, сэр, но я помолвлена. И не могу нарушить договор с Сент-Джастином.
Глаза Эпплгейта вспыхнули:
— Ваше чувство чести заслуживает восхищения! Но ведь речь идет о верности человеку по имени Сент-Джастин. Его собственная репутация не позволяет ему требовать уважения от такого нежного, очаровательного и невинного создания, как вы.
Гарриет решила изменить тактику:
А если я скажу вам, сэр, что я не так невинна?
Эпплгейт остолбенел:
— Я не верю вам, мисс Померой. Любой, взглянув на вас, скажет, что вы невинны и неопытны.
— Только взглянув на меня?
— Конечно. К тому же, добавьте, я восхищен вашим умом и тем, как вы излагаете свои мысли. Вашу голову не могут посетить дурные мысли, не говоря о том, чтобы воплотить их в жизнь.
— Любопытное заключение, — пробормотала Гарриет. Она была готова продолжить спор, но вдруг почувствовала, что карета замедляет ход.
— Интересно. — Лорд Фрей прервал песню и снова приложился к бутылке. — Сделаем остановку для трапезы, а? Превосходное предложение. Может, нанесем визит в Джерико?
— Действительно, Фрей. — Леди Янгстрит игриво похлопала веером по его руке. — Вы не должны быть таким неделикатным при молодых людях.
— Совершенно верно. — Фрей отвесил глубокий поклон Гарриет. — Простите, мисс Померой, — произнес он невнятно. — Не знаю, что это на меня нашло.
— Я знаю, что на тебя нашло, — проворчала леди Янгстрит. — Бутылка моего лучшего бренди. Оставьте ее, сэр. Это моя бутылка, и я сама ее закончу.
Вдруг совсем рядом раздался грозный окрик. Гарриет услышала гром лошадиных копыт на дороге. Другая карета догоняла их. Было почти темно, но она сразу узнала желтый фаэтон и огромных коней, возникших рядом с каретой леди Янгстрит.
Яркий фаэтон проскочил вперед. В луче света она увидела возницу. Он был в тяжелом пальто, в шляпе, низко надвинутой на глаза, но Гарриет где угодно узнала бы эти широкие плечи.
Наконец-то Гидеон догнал их.
Раздался еще один крик, сдобренный ругательствами, так как карета леди Янгстрит ехала все медленнее.
— Черт побери! — возмущался Эпплгейт. — Какой-то дурак прижимает нас к обочине.
Леди Янгстрит широко открыла глаза, и они дико заблестели.
На нас напал разбойник!
Фрей уставился на нее: