Гарриет вспыхнула:
— Прошу прощения, мадам. Мне постоянно делают замечание, что я слишком увлечена окаменелостями.
— Не беспокойтесь, дорогая, — смилостивилась леди Хардкасл. Она взглянула на мужа:
— Когда-то его светлость был страстно увлечен этим предметом. Однако я забыла, когда в последний раз он заводил речь об ископаемых. Тем не менее, согласитесь, это несколько ограничивает нашу беседу. Не могли бы вы рассказать что-нибудь интересное о Лондоне?
Гарриет старательно наморщила лоб.
— Откровенно говоря, вряд ли, — наконец призналась она. — Если честно, я предпочитаю жить в деревне. И жду не дождусь возвращения в Аппер-Биддлтон, чтобы продолжить работы в моей пещере.
Гидеон бросил на нее снисходительный взгляд:
— Как видите, для человека, предпочитающего посвятить себя фамильным землям, я нашел идеальную жену.
— Я с превеликим удовольствием буду сопровождать Гидеона в его поездках по владениям Хардкаслов, — радостно воскликнула Гарриет. — Я буду исследовать неизведанную территорию в поисках ископаемых.
— Какое облегчение узнать, что в этом браке и для вас нашлось что-то приятное, — изрек Гидеон. — На какое-то время мне показалось, что вы не получили никаких выгод от нашего союза. Я убежден, что такие пустяки, как древний титул и несколько доходных имений не столь важны для страстной собирательницы ископаемых, коей вы являетесь.
Граф и графиня удивленно воззрились на сына.
Гарриет сморщила носик.
— Теперь вам понятно, что я имела в виду? — обратилась она к леди Хардкасл. — Гидеон не в силах удержаться от того, чтобы при первой же возможности не поддразнить окружающих. Это давно вошло у него в привычку.
Когда трапеза закончилась, Гидеон, откинувшись на спинку стула, с удовольствием наблюдал, как графиня старательно намекает Гарриет, что им следует выйти из-за стола и удалиться в гостиную.
— Оставим джентльменов за портвейном, — произнесла, наконец, леди Хардкасл.
— Не возражаю, если они выпьют его при нас, — радостно отозвалась Гарриет. Гидеон усмехнулся:
— Вам явно недостает светского воспитания, моя дорогая. Графиня пытается вежливо намекнуть вам, что нужно выйти из-за стола. Вы должны это сделать, чтобы предоставить возможность джентльменам мертвецки напиться наедине.
Гарриет нахмурилась:
— Надеюсь, у вас нет привычки так сильно напиваться, милорд. Я, как и мой отец, никогда не одобряла пьянства.
— Я постараюсь не напиваться до бесчувствия, чтобы сегодня ночью выполнить свои супружеские обязанности, дорогая. Как вы помните, впереди у нас первая брачная ночь.
Гарриет слегка покраснела, уловив намек в его замечании. Графиня, однако, была отнюдь не в восторге.
— Гидеон! Постыдись говорить такое! — леди Хардкасл яростно набросилась на сына. — Вы в приличном доме, ведите себя подобающим образом. Вам прекрасно известно, что о таких вещах не говорят за столом. За последние шесть лет ваши манеры совсем испортились.
— Черт возьми, Гидеон, — пробормотал граф. — Вы совсем смутили это дитя! Немедленно извинитесь перед вашей молодой женой.
Гарриет дерзко улыбнулась Гидеону:
— Да, Сент-Джастин, пожалуйста, извинитесь. Не верится, что когда-нибудь услышу ваши извинения. Я сгораю от нетерпения их услышать.
Поднявшись, Гидеон отвесил жене изысканный поклон. Взор его заблистал.
— Мои извинения, мадам. Я не хотел оскорбить ваши нежные чувства.
— Очень мило. — Гарриет обернулась к родителям Сент-Джастина:
— Это было проделано так галантно, не правда ли? Я питаю большие надежды на то, что в конце концов он научится появляться в обществе, не вызывая всеобщего переполоха.
Графиня резко встала со стула. Губы ее сжались в узкую полоску.
— Полагаю, нам с Гарриет все-таки следует удалиться в гостиную.
Гарриет грациозно поднялась:
— Да, нам лучше уйти, прежде чем Сент-Джастин выскажет еще что-нибудь оскорбительное. Умоляю вас, милорд, в мое отсутствие ведите себя прилично.
— Я постараюсь, дорогая, — ответствовал Гидеон.
Он наблюдал, как его мать и Гарриет выплывают из столовой. Когда дверь за ними закрылась, виконт снова сел.
В комнате повисла тишина. Хоукинс выступил вперед и наполнил бокалы Гидеона и графа портвейном. Затем дворецкий удалился.
Мужчины хранили молчание. Гидеон не пытался нарушить его. Впервые за долгое время они с отцом остались наедине. Если Хардкасл желает поговорить с ним, решил Сент-Джастин, то почему бы ему не начать первым?
— А она весьма своеобразная, — наконец произнес граф. — Я хочу сказать, что в ней есть что-то…
— Да, она необычна. Это одна из привлекательных черт Гарриет.
Вновь воцарилось молчание.
— Конечно, не совсем то, что я ожидал, — признался Хардкасл.
— После Дидре, имеете в виду? — Гидеон пригубил терпкий портвейн и принялся изучать изящную гравировку на серебряном подсвечнике, стоящем перед ним. — Я стал старше на шесть лет, сэр. И, несмотря на все свои промахи, я редко повторяю старые ошибки.
Хардкасл хмыкнул:
— Хотите сказать, что на этот раз у вас хватило порядочности поступить должным образом?
Рука Гидеона сжала бокал.
— Нет, сэр. Хочу сказать, что наконец-то встретил женщину, которой могу доверять.
И снова в столовой повисло молчание.
— Судя по всему, ваша жена полностью доверяет вам, — тихо проговорил Хардкасл.
— Да. И, признаться, это весьма приятное ощущение. Ведь мне целую вечность никто не доверял.
— Да, но, черт возьми, чего вы ждали после скандала с Дидре? — вспылил Хардкасл.
— Доверия.
Хардкасл хлопнул ладонью по столу с такой силой, что бокалы подпрыгнули.
— Девушка была беременной. Вы разорвали помолвку как раз перед тем, как она застрелилась. Она рассказала своему отцу, что вы изнасиловали ее, а потом бросили. Что мы должны были думать?
— Что, вероятно, она лгала.
— Но зачем ей лгать? Ради Бога, ведь она же собиралась покончить с собой. Ей нечего было терять.
— Не знаю, что заставило ее так поступить. Она была явно не в себе, когда пришла ко мне в последний раз. Она… — Гидеон умолк.
Объяснить, какой была Дидре в последний вечер, было невозможно. Сент-Джастин тогда сразу понял: в том, что она внезапно принялась соблазнять его, было что-то странное.
Несколько месяцев Дидре оставляла без ответа его робкие, чрезвычайно целомудренные поцелуи и вдруг неожиданно сама упала в его объятия. В ней чувствовалось какое-то исступленное отчаяние. Что-то говорило Гидеону: здесь замешан другой мужчина.