Он ошибся, рассчитывая время, необходимое для того, чтобы зажечь в ней пламя страсти: не прошло и четверти часа, как он перевернул несколько изумленную Августу на живот, потом поставил на колени…
После этого Гарри, правда, утратил счет времени, но, когда Августа спела свою нежную песнь любви, уткнувшись лицом в подушку, он был совершенно уверен, что в сердце у нее есть место не только для чувства долга и ответственности.
Утром Августа, надев для прогулки платье канареечного цвета и того же оттенка французскую шляпу с огромными изящно изогнутыми полями, отправилась на поиски своей падчерицы.
Она отыскала Мередит в классной комнате на втором этаже огромного особняка. Девочка, одетая в очередное сшитое первоклассным портным, но исключительно скромное белое платьице, сидела за старым, покрытым чернильными пятнами деревянным столиком. Перед ней лежала открытая книга. Она удивленно вскинула глаза на вошедшую Августу.
Кларисса Флеминг гордо восседала за вторым, значительно большим письменным столом. Она тоже вопросительно посмотрела на нарушившую обычный распорядок дня Августу и нахмурилась.
— Доброе утро, — приветливо поздоровалась Августа и осмотрелась. Она тут же отметила и привычный набор глобусов, и карты на стенах, и гусиные перья, и книги.
Все классные комнаты выглядят примерно одинаково, подумала она, вне зависимости от того, богата или бедна семья.
— Доброе утро, мадам. — Кларисса кивнула своей воспитаннице. — Поздоровайся со своей новой матерью как следует, Мередит.
Мередит послушно встала и сделала Августе реверанс. В ее помрачневших глазах мелькнула тоска, хотя там не было и намека на смущение.
— Доброе утро, мадам.
— Мередит, — резко сказала Кларисса, — его сиятельство особо обратил твое внимание на то, что ее сиятельство следует называть мамой!
— Да, тетя Кларисса. Но я не могу! Она не моя мама.
Августа нахмурилась и знаком попросила Клариссу помолчать:
— Я думала, мы с вами уже договорились, Мередит. Вы можете называть меня, как вам будет угодно. Можно просто Августа, если хотите. Вам совсем необязательно называть меня мамой.
— Но папа сказал, что я должна…
— Ну что ж, порой ваш папа ведет себя как настоящий деспот.
Глаза Клариссы негодующе сверкнули.
— Но, мадам!
— А что значит «деспот»? — спросила явно заинтересованная Мередит.
— Это значит, что ваш папа ужасно любит командовать, — пояснила Августа.
В глазах Клариссы сверкала уже откровенная ярость.
— Мадам, я не могу позволить вам критиковать его сиятельство в присутствии дочери!
— Что вы, я и помыслить об этом не могла. Я просто сделала замечание относительно одной из очевидных черт характера его сиятельства. Сомневаюсь, чтобы он стал это отрицать, если бы оказался здесь. — Августа повернулась, взмахнув украшенной лентами шляпкой, и рассеянно прошлась по комнате, осматривая ее.
— Расскажите мне, пожалуйста, Мередит, о ваших занятиях.
— По утрам мы занимаемся математикой, классическими языками, естественной философией и еще учимся все находить на глобусе, — вежливо сообщила Мередит. — А днем — французским, итальянским и историей.
Августа кивнула:
— Очень подходящий набор дисциплин для девятилетней девочки! Это ваш отец придумал для вас?
— Да, мадам.
— Его сиятельство принимает очень большое личное участие в занятиях своей дочери, — мрачно заметила Кларисса. — И вряд ли ему понравится чья-то критика на сей счет.
— Скорее всего вы правы. — Августа помедлила, увидев знакомую книгу. — Ага! Что это у вас?
— Это книга леди Пруденции Баллинджер «Советы о том, как следует вести себя юной леди»— сообщила Кларисса с угрозой в голосе. — Книга вашей глубоко уважаемой тетушки одна из любимых книг Мередит, не так ли, дитя мое?
— Да, тетя Кларисса. — Однако, судя по ее виду, Мередит отнюдь не испытывала безумного восторга от этой книги.
— Мне лично она показалась чудовищно скучной, — сказала Августа.
— Мадам, — задушенным голосом проговорила Кларисса, — я должна попросить вас воздержаться от подобных высказываний в присутствии моей воспитанницы.
— Ерунда. Я уверена, что любая живая девочка считает книжки, написанные моей тетей, ужасно нудными. Все эти идиотские правила, как пить чай, как есть печенье… Вся эта чушь насчет подходящих тем для разговора, которые непременно нужно выучить наизусть! У вас в доме, конечно же, найдутся куда более интересные книги! Вот, например, что это такое? — Августа принялась перелистывать тяжелый том в кожаном переплете.
— Это все книги по истории Древней Греции и Рима, — сказала Кларисса с таким видом, словно готова была защищать научную библиотеку в классной комнате до последнего дыхания.
— Ну разумеется! Как и следовало ожидать, здесь целая коллекция трудов, представляющих интерес прежде всего для самого Грейстоуна… Хм? А это что за книга? — Августа взяла в руки тяжелый фолиант.
— «Руководство по истории и прочим наукам для юных», — сухо ответила Кларисса. — Я уверена, мадам, что даже вы согласитесь: эта книга наилучшим образом подходит для любой классной комнаты. Наверняка вы и сами когда-то занимались по ней. Мередит уже сейчас может отыскать в ней множество ответов на свои вопросы.
— Еще бы! — Августа улыбнулась Мередит. — Жаль только, что мне не вспомнить хотя бы один из имеющихся там ответов, разве что, пожалуй, историю о том, где растет мускатный орех. Правда, говорят, у меня довольно легкомысленный склад ума…
— Но это не правда, мадам? — процедила Кларисса сквозь зубы. — Его сиятельство никогда бы не… — Она умолкла на полуслове, залившись пунцовым румянцем.
— Его сиятельство никогда бы не женился на столь легкомысленной особе? — Августа вопросительно посмотрела на Клариссу ясными глазами. — Вы это хотели сказать, мисс Флеминг?
— Ничего подобного я сказать не хотела. Мне бы никогда и в голову не пришло обсуждать личные дела его сиятельства.
— Ну право, не стоит быть такой щепетильной. Я, например, постоянно обсуждаю его личные дела. И уверяю вас, порой я и вправду веду себя исключительно легкомысленно. Взять, к примеру, сегодняшнее утро… Между прочим, я сюда явилась, чтобы забрать Мередит с собой и отправиться с ней на пикник.
Мередит изумленно уставилась на нее:
— На пикник?
— Вам хочется, Мередит? — улыбнулась Августа. Кларисса так сжала в руках гусиное перо, что побелели костяшки пальцев.
— Боюсь, это совершенно невозможно, мадам. Его сиятельство весьма строг в отношении занятий Мередит. И ни по каким легкомысленным причинам они отменены быть не могут.
Августа подняла брови и с нежным упреком посмотрела на нее: