Сжав кулаки, Просперо сердито посмотрел на Викторию.
Она хотела было сказать, что мысль об обучении этикету принадлежит совсем не ей и что ей абсолютно безразлично, если придворные Рауля выставят себя на посмешище перед всей Европой, но поняла, что Просперо бросает ей вызов, и, оглянувшись, посмотрела ему прямо в лицо, отказываясь опустить глаза. Медленно и четко произнося слова, она сказала:
— На репутации мистера Лоренса хорошо отразится, если во время его правления члены его семьи будут пользоваться столовым серебром и воздержатся от испускания звуков из своих телесных отверстий.
— Я говорю через телесное отверстие, — не унимался Просперо.
— Вот именно, — сказала она.
Все расхохотались.
Все, кроме Просперо, который отвернулся, побагровев от гнева.
— Ах, Просперо, я и сам понял, что состязаться с мисс Кардифф в остроумии неразумно, — сказал Рауль. — Она умеет заставить человека почувствовать себя обезоруженным.
Просперо разозлился из-за того, что не сумел дать достойный ответ Виктории, и решил отыграться на Хейде.
— Женщина! Ты что, не видишь? Мне нужно еще эля! — крикнул он ей.
Хейда бросила на Викторию взгляд, обещавший возмездие, потом взяла кувшин и наполнила кубок Просперо.
— Она ему не служанка, — сказала Раулю Виктория.
— Хуже. Она его жена, — ответил Рауль, легонько прикоснувшись к ее предплечью. — Но не беспокойся. Вожжи в семейной упряжке в конечном счете находятся в ее руках.
Рауль выдвинул стул, стоявший рядом с его стулом.
Виктория села.
Он сел рядом.
Столы были расставлены так, как это делалось в Средневековье: главный стол напротив входа, поперек холла и длинные столы по обе стороны от него. Ложки были положены на столе на каждом месте, а ножи — длинные и опасно острые — каждый всегда носил при себе. Закери и Просперо сидели за главным столом по правую сторону от Рауля. Места Хейды и Томпсона находились слева от Виктории, но оба они были очень заняты и потому больше ходили по залу. Бойцы расположились на длинных скамьях. Томпсон и Хейда отдавали распоряжения женщинам, которые подавали блюда: огромное блюдо колбасок, жаренных на вертелах с перцами и луком, говядина, целые горы жареного картофеля, круглые плоские караваи хлеба и золотистая морковная запеканка со специями.
Разговоры и смех, аппетитные ароматы еды помогли Виктории расслабиться. Разговор с Просперо был напряженным, и он дал ей понять, что она еще поплатится за свою наглость, но она не сомневалась, что сумеет справиться с ним.
Томпсон подавал блюда на главный стол.
Рауль обслуживал ее, объясняя, что в колбасках много специй, что хлеб изготовлен из темной муки и что морковная запеканка — один из шедевров кулинарного искусства его повара. Но он не позволял ей пить из ее собственного кубка, настаивая на том, чтобы она пила вместе с ним из его кубка, и каждый раз, когда Виктория делала глоток вина, с довольным видом смотрел на нее.
Этот человек умел настоять на своем.
Будучи гордой и независимой женщиной, она никогда не допустила бы, чтобы за нее что-нибудь решали, но поскольку она была также женщиной, которой не на кого было положиться, то, сама того не желая, изменила свое отношение к Раулю на более теплое, когда он признался, что несет ответственность за всю свою семью, включив в состав семьи и ее тоже.
И почему это она прислушивается к его голосу и улыбается? Почему пытается выучить его язык, чтобы доставить ему удовольствие?
Потому что плохо спала прошлой ночью.
Потому что устала и не может мыслить здраво.
Ближе к окончанию ужина Виктория откинулась на спинку стула и обвела взглядом главный холл. По приблизительным подсчетам, в нем находилось примерно сто пятьдесят стрелков-мужчин и на треть меньше женщин. Судя по всему, этого было недостаточно для осуществления планов Рауля. Когда он повернулся, чтобы поинтересоваться, удобно ли ей, она спросила:
— И это вся ваша армия?
— У нас еще есть патрульные солдаты, шпионы в городе, мужчины и женщины, работающие в отелях и в королевском дворце, — сказал ей Рауль.
— Не буду делать вид, что разбираюсь в войне или баталиях, но мне кажется, для революционной армии она слишком малочисленна.
— Вспомните об Испанской армаде, уничтоженной королевой Елизаветой с помощью крошечной флотилии, — сказал Рауль.
Низкие баритональные нотки его голоса звучали успокаивающе.
— Сколько наемников будет против вас? — спросила Виктория.
— Тысяча мужчин.
— А сами де Гиньяры? Они умеют драться?
— Каждая крыса, загнанная в угол, будет драться.
— Значит, их силы в пять раз превосходят ваши силы?
— В четыре раза, — поправил Рауль.
Просперо, должно быть, обладал хорошо натренированным слухом, потому что сразу наклонился к Закери:
— Эта женщина права. Чтобы выиграть сражение, нам нужно больше мужчин.
— Ваше величество, мы и в самом деле могли бы получить больше бойцов.
— Нет. Не могли бы, — оборвал Просперо Закери.
Виктория окинула взглядом троих мужчин: Просперо был раздосадован, Закери полон решимости, а Рауль спокоен.
— Что вы имеете в виду? — спросила она.
— Просперо считает, что мы должны объединить силы с моим кузеном Данелом, — сказал Рауль.
— Почему вы не хотите сделать этого, если это возможно?
— Данел оспаривает мое право быть королем, — сказал Рауль.
— Я знаю Данела, — сказал Просперо. — Он гордый человек, но если вы подойдете, чтобы просто поговорить с ним…
— Я тоже знаю Данела, — прервал его Закери. — Он мой кузен, мой кровный родственник.
Просперо отпрянул назад, как будто получил выговор за то, что суется, куда не следует.
— Я рос вместе с Данелом. Услышав, что вернулся Сейбер, он назвал его узурпатором и поклялся убить тем же способом, каким де Гиньяры убили Рейнальдо, — сказал Закери.
— Зачем бы ему делать такое? — спросила Виктория.
Она хотела понять, почему у них существуют разногласия по этому основополагающему вопросу.
— Данел старше меня по возрасту и законнорожденный, без какой-либо примеси иностранной крови. Некоторые считают, что с возрастом приходит мудрость, а следовательно, Данел умнее меня. Другие полагают, что важно, чтобы при рождении ребенка родители состояли в браке. — Рауль устало пожал плечами. — Но большинство из тех, кто меня не поддерживает, делают это из-за наличия во мне английской крови. Я не стопроцентный морикадиец. Поэтому пока я находился за границей, было решено, что он возглавит революцию и будет коронован вместо меня.