– Полагаю, вы правы, мистер Бримли. Возможно, я пожалею о своем решении остаться, но, видите ли… мне некуда идти.
Его карие глаза потеплели.
– Я так и думал, что вы именно это скажете. Англичане принимают вызов.
Вызов? Он считает низвержение короля вызовом? Эмма уставилась на дворецкого округлившимися глазами. Очевидно, Бримли скроен из крепкого материала.
Он двинулся к лестнице.
– Леди Фанчер любит, когда с ее слугами хорошо обращаются, и поскольку я отвечаю за домашнее хозяйство, прошу вас приходить ко мне с любыми проблемами или недоразумениями.
Эмма спешила за ним.
– Спасибо, я буду иметь это в виду.
У лестницы он остановился и понизил голос:
– Мисс Чегуидден, вы молоды, и вас, несомненно, привлекают интриги.
– Нет!
Бримли не обратил на это никакого внимания.
– Позвольте предостеречь вас – не впутывайтесь ни во что похожее на заговор. Держитесь подальше от тех морикадийцев, которые что-то затевают. Де Гиньяры безжалостны, когда дело касается правления страной, и не задумываясь бросят вас в тюрьму. Они ни перед чем не остановятся и не посмотрят, что вы англичанка и женщина, если заподозрят вас в неблагонадежности. – Он указал вперед. – Видите этого человека?
Мужчина, одетый в приличный черный костюм, шел через холл. Его рыжеватые волосы были тщательно подстрижены, и, судя по лицу, Эмма предположила, что ему лет двадцать пять, самое большее – тридцать. Но двигался он как старик, один его рукав был пустой и заколот булавкой.
– Это камердинер Дьюранта. Он морикадиец, двенадцать лет назад его обвинили в помощи мальчишке, который подшутил над принцем Сандре. Мальчишка убежал, Рубио – нет. – Последствия неблагоразумного поступка камердинера были очевидны. – Де Гиньяры пытали его на дыбе.
– Это Средневековье! – Эмма смотрела вслед Рубио, который уже исчез из виду.
– Именно. Раньше он ходил совсем иначе. Теперь каждый шаг для него мука.
– А рука?
– Они ее так изувечили, что началась гангрена и пришлось произвести ампутацию, чтобы спасти ему жизнь.
– Бедняга!
– Он умелый камердинер, но тем не менее большинство джентльменов не наняли бы его. Хорошо, что мистер Дьюрант его взял, иначе Рубио пришлось бы просить подаяния на улицах, а в Морикадии с милосердием плохо.
– Я поняла, мистер Бримли, – пылко сказала Эмма, – и, уверяю вас, меньше всего на свете ищу что-либо похожее на приключения.
– Очень хорошо. – Дворецкий повел ее вниз. – Я буду очень признателен, если вы забудете, что мы вели этот разговор.
– Конечно, мистер Бримли.
– Если вы последуете за Генрихом, – он указал на лакея в ливрее, который величаво двигался, держа в одной руке поднос с чаем, – он приведет вас к дамам.
– Спасибо.
Генрих прошел через оранжерею со стеклянной крышей, засаженную розами с пьянящим запахом. Белые цветы обвивали серые мраморные колонны, красные росли у их основания. В центре оранжереи длинные плети роз поднимались по дугам над проходом, который вел к площадке с маленькими столиками и изящными стульями, где оживленно беседовали восемь элегантных леди.
– Призрак короля Ринальдо… он вернулся свершить возмездие.
– Мститель – предвестник гибели для каждого, кто встретит его…
– Лукреция мельком его увидела, и с тех пор полубезумная…
– Она всегда была такой…
– Глупости, это все слухи; он просто преступник, которого надо поймать и четвертовать…
– Убийца, который прикончит нас всех по очереди!
Эмма остановилась, не уверенная, можно ли войти, но леди Фанчер, явно желавшая сменить тему, заметила ее и поманила к себе.
– Эмма, подойдите и помогите мне.
Разговор прекратился. Эмма поспешила выполнить распоряжение леди Фанчер.
Пожилая дама с моноклем оглядела ее с головы до ног, потом повернулась к хозяйке дома.
– Дорогая, разве это не та девушка, которая бросила рыбу за корсаж леди Леттис?
– Я взяла мисс Чегуидден себе в компаньонки. – Леди Фанчер показала Эмме, что ей холодно.
Эмма взяла шаль со спинки стула леди Фанчер и накинула ей на плечи.
– Вы с ума сошли? – Дама уронила монокль. – Если эта особа запустила рыбу в декольте леди Леттис, что она сделает с вами?
– Леди Леттис была груба, – заметила леди Фанчер.
– Неотесанная женщина, – согласилась пожилая леди.
– Вы правы, леди Несбитт, и она получила заслуженное возмездие. Идея с рыбкой была моя. – Самодовольная улыбка леди Фанчер бросала вызов леди Несбитт. Эмма поразилась, с каким щегольством Элеонора солгала.
Немного шокированная, леди Несбитт неохотно рассмеялась.
– Боюсь, наше морикадийское общество никогда не заслужит уважения других наций, пока мы будем позволять… нет, поощрять вульгарных особ вроде леди Леттис.
– Совершенно верно. Английские аристократы приезжают в Морикадию играть в азартные игры и предаваться другим пагубным увлечениям. И только англичанки сомнительного происхождения типа леди Леттис приезжают ради авантюр, о каких не посмели бы в Англии даже мечтать, – заявила леди Фанчер.
Пока дамы согласно кивали, выказывая тем самым одобрение, Эмма заняла место справа от леди Фанчер.
Та продолжила:
– Поскольку мой супруг очень хотел, чтобы у меня была компаньонка, я выяснила, что Эмму рекомендовала леди Леттис академия гувернанток… Вы ведь слышали об этой академии, леди Несбитт?
– Нет, леди Фанчер. – Леди Несбитт, любившая быть самой современной, выглядела раздраженной.
Леди Фанчер с улыбкой играла бахромой шали.
– Академия была основана в 1839 году тремя аристократками с намерением обучать и устраивать обедневших дворянок гувернантками в респектабельные семьи. Когда эти три дамы вышли замуж, и вышли очень удачно, они продали академию леди Бакнелл, которая, как вы знаете, безупречна во всех отношениях.
Дамы кивали, загипнотизированные рассказом леди Фанчер.
– Леди Бакнелл… имеет собственную фирму? – неодобрительно надула губы леди Несбитт.
– Леди Бакнелл занимает такое положение в английском обществе, что делает что пожелает, включая расширение академии гувернанток и создание возможностей другой карьеры, подходящей для молодых женщин благородных фамилий. – Леди Фанчер положила ладонь на руку Эммы. – Женщин, подобных моей дорогой компаньонке.
Эмма была одинаково заворожена тем, что леди Фанчер знала об академии гувернанток и ее легендарной патронессе, и тем, что в этом кружке женщин она пользовалась таким уважением, – ведь никто не усомнился в правдивости рассказанной ею абсурдной истории.