Да, именно до отчаяния. Он очень хочет поговорить с ней, но до конца приема остается еще несколько долгих часов. Поэтому Винтер решил на время прогнать из головы всякие мысли о ней. Естественно, именно в этот момент Робби, стоявший рядом, спросил:
— Па, почему вы с мисс леди Шарлоттой оба такие невеселые?
Винтер недовольно поморщился:
— В другой раз объясню.
— Мне помнится, ты говорил, что я могу спрашивать обо всем, не стесняясь, и ты всегда ответишь на вопрос, — заметил Робби.
Да. Говорил. Но тогда он думал, что сын будет расспрашивать о девчонках, своих ровесницах, а вовсе не о его собственном несовершенном браке. Винтер хотел снова отмахнуться: «Нет, не сейчас». Хотел сказать Робби, что тот неудачно выбрал время, что Флетчер с помощниками уже привели лошадей. Адорне очень хочется, чтобы их представление имело шумный успех. Хотел сказать, что Шарлотта еще не стала послушной женой, какой непременно должна стать.
Но дети смотрели на него так, будто он мог объяснить все на свете, а Винтеру ох как не хотелось их разочаровывать. Поэтому он решил быть кратким:
— Шарлотта упрямится. Она любит меня, но не хочет признать, что в этом ее жизненное предназначение. Поэтому она грустит и чувствует, что не реализовала себя как женщина.
И тут Лейла сказала именно то, что Винтер хотел услышать:
— Но ведь она действительно любит тебя, папа. Почему же это не делает ее счастливой?
Винтеру вспомнилось предсказание старой вещуньи над колыбелью дочери. Она предрекла, что Лейла вырастет мудрой и красивой. И он надеялся, что сейчас устами дочери глаголет истина.
— Шарлотта — английская женщина, — ответил он, — а англичанки многого не способны понять. Она отказывается обрести счастье в любви ко мне, пока я не отвечу ей взаимностью. Пока не скажу, что люблю ее.
Лейла оплела заплетенные в косу волосы небесно-голубым шарфом:
— А почему ты ей этого не скажешь?
— Я не хочу строить наш союз на лжи.
— На какой лжи?
— Что я люблю ее.
— Но папа, ведь ты ее любишь, и это правда!
Винтер вдруг почувствовал слабость в коленях. Ему пришлось даже опереться на деревянную загородку. Не пристало мужчине произносить вслух такие слова…
— Мужчины не любят женщин. Лейла сморщила носик:
— Глупости! Кто тебе такое сказал?
— Бараках, мой названый отец, — ответил Винтер, твердо решив положить конец этому разговору.
Но Лейла, повиснув у него на руке, продолжала вещать:
— Он был не прав. Посмотри на этого лорда Бакнелла — он любит бабушку.
Робби подошел к ним и повис на другой руке Винтера.
— Точно, любит. Ты и сам знаешь. Смотрит на нее все время печально так, глаз не сводит, — и он изобразил, с каким видом Бакнелл сохнет по Адорне.
— Кстати, если то, что мужчины не любят женщин, правда, — Лейла скрестила на груди худенькие ручонки, — то я тоже никогда не полюблю.
Посадив дочь себе на колено, Винтер пояснил:
— Чтобы стать счастливой, женщина должна полюбить. Девочка ткнула себя в грудь большим пальцем:
— Я не собираюсь распускать сопли из-за мужчины, который возомнит себя каким-нибудь солнцем, и будет требовать, чтобы я ему пятки целовала.
— Ха-ха-ха, Лейла будет пятки целовать, — поддразнил сестру Робби.
— Я не просил, чтобы мне целовали пятки, — сухо возразил Винтер.
— Не просил, тебе просто нужно, чтобы мама, — Лейла запнулась, склонив набок голову, — чтобы моя новая мама тебя обожала и не требовала от тебя много внимания.
— Годится! — просиял Робби. — Хорошо, что я мужчина!
Винтер сердито посмотрел на сына и перевел взгляд на Лейлу. Надо же, он и не заметил, как дочь превратилась в смышленую маленькую женщину.
— Это не так, — ответил он.
— Но тебе бы это понравилось, папа, — настаивала дочурка. — Ты бы ленился, а она бы все делала за вас обоих. А если бы ваш брак не удался, ты бы смог обвинить в этом ее.
— Ты еще ребенок и ничего не понимаешь.
— Понимаю, — Винтер узнал это ее выражение лица. Он видел его раньше. Так смотрела на него та самая старая вещунья. — Я все понимаю. Бараках мог не знать всего. На самом деле мужчины любят женщин.
— Бараках был предводителем бедуинов.
— Но ты же не бедуин, папа, — вставил Робби. — Ты англичанин.
— И ты любишь Шарлотту, — Лейла взяла лицо Винтера в ладони и повернула к себе. — Ты ее очень любишь. Вон Робби в любви ничего не смыслит, и то догадался.
Робби не обиделся, а лишь утвердительно кивнул.
Англичанин. Он англичанин. Годы, проведенные в пустыне, многому его научили. Но они никогда не затмят знаний, которые он почерпнул от родителей. От матери… и от отца. От своего отца — Генри, виконта Раскина. Это было так давно, и все же… Винтер помнил его сгорбленные плечи, стариковскую походку. Но такого жизнелюбия ему не приходилось встречать ни в одном мужчине. Долгими днями и вечерами, которые они проводили вместе, отец столько успел ему рассказать: как считать в уме, как вести деловые переговоры, как выбирать лошадей. Он не только поучал сына, но и сам был ему хорошим примером.
Закрыв глаза, Винтер вспоминал, как отец смотрел на свою жену. Он просто обожал Адорну. И при этом был настоящим мужчиной, как и Бараках. Старый бедуин был мудрым и храбрым. Но в одном вопросе он остался несмышленым ребенком. Он так и не отважился полюбить женщину.
— Папа, ты почему надулся? — позвала Лейла, играя его серьгой. — Может, тебя пучит?
Открыв глаза, Винтер взглянул на дочь.
— А хоть бы и так?
— Тогда я, пожалуй, пойду.
Засмеявшись, он поцеловал ее в лоб, взъерошил сыну волосы и уже серьезно сказал:
— Вот это-то мы и покажем гостям…
Когда Винтер впервые соскользнул с седла и повис между ног летящей лошади, Шарлотта пронзительно вскрикнула. Королева Виктория недоуменно посмотрела на нее. Адорна, на всякий случай, изобразила неодобрение.
— Леди Раскин, это, наверное, ваш супруг? — спросила королева Евангелина.
— Да, ваше величество, — ответила Шарлотта. С ее голосом творилось что-то странное — он как будто стал тоньше, чем обычно.
На открытой площадке перед террасой три лошади бешено мчались по кругу. В нескольких местах были расставлены мишени, а для каких целей, Шарлотта не желала и думать. Винтер, Робби и Лейла то и дело проносились мимо нее в своем необычном одеянии.
Вдруг девочка встала на спине лошади и полетела по кругу, как сказочная фея. Королевские детишки восхищенно заахали, а Шарлотта, в отчаянии всплеснув руками, разорвала носовой платок на половинки.