Во дворе стояла острая вонь крови, смерти, голода, жажды и едва сдерживаемого вожделения. Разгул еще не завершился, и участники успокоятся, лишь удовлетворив все низменные потребности и перепробовав всех служанок. Словно охотничьи псы, пущенные по следу, мужчины принюхивались к суетившимся женщинам и отсекали их по одной от общей своры. Столы, коридоры, темные углы станут на сегодня ложами… нет, не любви, а похоти.
Мэриан осторожно обходила толпу, выискивая отца и одновременно боясь столкнуться с Харботтлом. Схватив за рукав проходившую мимо служанку, она повелительно спросила:
– Отец на псарне?
Та потерла горевший от бесчисленных щипков зад.
– Где же еще?
Мэриан устремила брезгливый взгляд поверх голов теряющих последний разум гуляк.
– Ну да, где же еще ему быть?
Из всех увлечений отца это она одобряла меньше всего. Он созывал охоту, устраивал празднество, а потом садился в стороне и наблюдал, как женщины разрывают многолетнюю дружбу из-за напыщенного петушка-кавалера, а мужчины убивают друг друга на дуэли из-за шлюхи.
На следующее утро, за обильным завтраком, Уэнтхейвен учтиво и вкрадчиво расспрашивал каждого участника охоты, указывал на очередной бесчестный поступок, очередную нескромность, которые могли бы ускользнуть от внимания общества, и, улыбаясь, добавлял новых пленников к уже собранному паноптикуму. Да и куда они могли деться? Ни один замок, ни одно поместье не приняли бы запятнанного бесчестьем прихлебателя Уэнтхейвена.
Мэриан ступила за деревянную ограду псарни и опустилась на колени прямо в траву, чтобы поздороваться с грязными, устало пыхтевшими спаниелями.
– Хорошо повеселились? – проворковала она, гладя псов по головам.
Шелдон, старший псарь, вышел навстречу, вытирая руки тряпкой.
– Конечно, миледи. Более чистых кровей в Англии не сыскать.
– Только в Англии? – рассмеявшись, спросила Мэриан.
– Даже эти подлые испанцы не смогли бы вывести породу лучше, – ухмыльнулся Шелдон.
Мэриан почесала собаку за ухом и спросила:
– Ну как, нашел ты вальдшнепа?
– Дюжину или даже больше! – провозгласил псарь.
За спиной послышалось пыхтенье, но Мэриан не успела обернуться, как длинный язык облизал ей щеку и ухо.
– Фу! Не смей целоваться! – прикрикнула она на большого пса. Мэтт шлепнулся на землю, перекатился на спину в знак полного повиновения, глядя на Мэриан печальными глазами и виляя хвостом.
– Мэтт думает, что каждый должен получить сегодня поцелуй, – заметил Шелдон. – Он загнал марала и очень гордится.
– Марала?
– Да, а они стали совсем редки в наших лесах.
Мэриан, мгновенно смягчившись, почесала брюхо пса.
– Молодец! Хороший мальчик! Только зачем ты так пресмыкаешься?
Шелдон, решительно тряхнув головой, возразил:
– Он пресмыкается только перед вами, леди Мэриан, как каждый мужчина, встретивший даму ничуть не слабее его характером.
Мэриан, громко рассмеявшись, встала.
– Хотела бы я только, чтобы это же поняли остальные мужчины. Высокие и широкоплечие. – Она показала рукой, каким должен быть рост мужчины.
– Они просто пытаются побороть свои инстинкты, – пояснил Шелдон, отгоняя собак от хозяйки. – Если ищете отца, он там, в глубине, помогает мыть собак.
Кивнув в знак благодарности, Мэриан медленно пересекла двор, отмечая чистоту и идеальное состояние конур и кормушек. По всему видно, что Уэнтхейвен не жалел расходов на содержание псарни. Недаром он занимался разведением собак, и его спаниели, большие и малые, приобрели в этой части Англии заслуженную репутацию лучших загонщиков дичи. Именно из-за породистых псов большинство соседей еще не поссорились с Уэнтхейвеном. Он часто говорил дочери, что именно по этой причине так заботится о спаниелях. Но сейчас, при виде полуобнаженного отца, с руками по локоть в грязной воде, мывшего извивающуюся и визжащую суку, Мэриан почему-то не поверила ему.
– Ах, Уэнтхейвен, если бы враги могли тебя сейчас видеть!
Граф, хотя и не расслышал звука шагов дочери по мягкой траве из-за громкого лая, все же не казался испуганным.
– Если бы они увидели меня сейчас, немедленно захотели бы купить этого спаниеля с дурными манерами, и я позволил бы им это сделать. Проклятая тварь.
Отпустив собаку, он все же продолжал наблюдать, как она выбирается из лохани. Один из псарей немедленно подхватил спаниеля.
– Вытри ее хорошенько, – велел граф. – Не желаю снова слушать ее кашель.
– Сейчас, милорд, – поклонился псарь и окликнул: – Эй, парни! Подать милорду чистой воды для следующего пса, и поскорее!
Двое мальчишек с трудом подняли лохань и отошли, чтобы опорожнить ее и промыть, а двое других побежали с ведрами к колодцу. Все происходило быстро и без заминки, и вскоре лохань уже стояла на высоких скамьях.
Уэнтхейвен поднес к глазам мокрые сморщенные пальцы и проворчал:
– Приходится постоянно самому за всем следить, иначе они не смотрят за собаками как надо.
– Но Шелдон – хороший псарь, не так ли? – удивилась Мэриан.
– Лучший в Англии. Другого я не потерпел бы.
– Тогда можешь довериться ему.
– Я и доверяюсь.
Уэнтхейвен отступил к только что наполненной водой лохани и свистнул. Его любимая сука немедленно рванулась навстречу и прыгнула в воду, подняв тучу брызг. Фартук, которым был повязан граф, мгновенно промок, но Уэнтхейвен, не обращая ни на что внимания, проворковал:
– Ах ты, милая, хорошая собачка! Умница!
Маленький светлый спаниель резвился в воде, пытаясь лизнуть хозяина, и тот, наклонившись, подставил щеку.
– Хорошая, хорошая собачка. Хорошая Хани.
Запустив руки в мягкое мыло, которым граф уничтожал блох, он намазал шерсть собаки и кивком велел Мэриан встать так, чтобы можно было ее видеть.
– Что привело тебя сюда?
Девушка, вызывающе подбоченившись, расставила ноги.
– Разгром в моем доме.
Сука негодующе заворчала при звуках рассерженного голоса Мэриан.
– Кто-то ворвался к тебе?
– И, готова поклясться, по твоему приказу.
Уэнтхейвен, мягко улыбнувшись, покачал головой.
– Ну же, отец, не стоит отрицать. Ты суешь нос повсюду и участвуешь в любом подозрительном дельце на пятьдесят миль вокруг. Только не говори, что ты понятия не имеешь об этом.
– Пытаюсь принять участие, – так же мягко поправил он, – и на этот раз, кажется, промахнулся, причем самым жалким образом. Что у тебя взяли?