– Тебе удобно, Билли?
Билли, очевидно, чувствовал себя крайне неловко, но послушно кивнул.
– Вот твой эль, Билли.
Билли взял чашку сильно дрожащей рукой.
– Ну, Билли, сколько лет ты прослужил у меня?
– Э… – Край чашки мелко задребезжал о зубы стражника. – Э… сколько лет?
Уэнтхейвен прикрыл глаза, словно от боли. Ему не хватало Мэриан. Не хватало человека, с которым можно было помериться остроумием. Единственного из всех окружающих его дураков, кто не был совершенно и полностью глуп.
Открыв глаза, он молча наблюдал, как Хани поднялась и начала принюхиваться, словно собираясь бежать по следу.
– Вот именно – лет, – повторил он Билли.
– Э-э… я стал солдатом уже в одиннадцать, милорд, а теперь мне… – Билли поморщился, словно стараясь вспомнить. – По-моему, тридцать два… значит, это составляет шестнадцать лет, милорд…
Граф почти обмяк в кресле. Глупец, глупец, глупец.
– Прекрасно, Билли.
Хани добралась до портьер, задрапированных в складки, и снова принюхалась, громко фыркая.
– И как часто ты покидал Уэнтхейвен за эти шестнадцать лет?
– Никогда! То есть… – Билли неловко заерзал, только сейчас поняв цель допроса. – Только на два дня.
– Вчера и позавчера?
Хани сунула голову за портьеру и завиляла хвостом.
– Д-да, именно так.
– Пей, Билли. Мне не по душе видеть тебя таким скованным. Это заставляет чувствовать себя негостеприимным хозяином. – Полный подозрения и любопытства, Уэнтхейвен подошел к портьерам. – Ты дрожишь. Это из-за сквозняков? Хочешь, чтобы я прикрыл портьеры?
Занавеси закачались, собака отскочила, и Уэнтхейвен едва не рассмеялся вслух, поняв наконец, что происходит.
– Нет, милорд, мне тепло. Совсем тепло, – заверил Билли. Уэнтхейвен постучал пальцем по портьере и кивнул:
– Как скажешь. Я не раздвину их… пока. Пойдем, Хани. – Он вернулся к креслу. – Подушка достаточно мягкая?
– Да, милорд, – выпалил Билли, – моему заду еще никогда не было так удобно.
– Превосходно, Билли. Превосходно. Значит, мы почти старые друзья…
– Да… то есть нет… э-э… милорд, я не зря уходил из замка, поверьте.
– И ты… – Граф помедлил, внимательно рассматривая ногти – Ты пришел сказать мне об этом?
– Я хотел защитить вашу дочь, – упрямо объявил Билли.
– Насколько я понял, она уехала совсем рано? И не сегодня?
На лице стражника отразилось изумление, смешанное с недоверием.
– Да, милорд. Но кто сказал вам?
Манера Билли требовать ответа с таким видом, будто он имел на это право, заставила Уэнтхейвена улыбнуться. Мэриан хорошо усвоила преподанные им уроки: она приковала к себе этого болвана цепями доброты, и Билли был предан ей, как верный пес.
– Последние дни из замка все время кто-нибудь исчезает без объяснений, – продолжал граф, – и я просто не смог сдержать любопытства. Пришлось позвать молодого Харботтла… Ты знаешь Харботтла?
– Он недостоин чистить мне сапоги.
Невольно восхищенный, Уэнтхейвен кивнул.
– Вижу, ты действительно его знаешь. Когда я в последний раз говорил с ним, то невольно заметил, что с ним, по-видимому, приключился несчастный случай. Вывих плеча. И случай этот носит имя Гриффита ап Пауэла.
Билли освоился ровно настолько, чтобы признаться:
– По-моему, он человек хороший.
– Ты и его знаешь? – с деланным удивлением спросил Уэнтхейвен. – По-моему, он исчез в то же время, что и моя дочь.
Билли, нахмурившись, пытался все обдумать. Он, по всей очевидности, не доверял хозяину и в то же время старался не выдать Гриффита и Мэриан.
– Сэр Гриффит был послан в мое скромное жилище не кем иным, как королем Генрихом.
На Билли это, очевидно, произвело огромное впечатление, и лицо его мгновенно просветлело.
– Но я не знаю, почему король послал сэра Гриффита, и это меня беспокоит. – Уэнтхейвен прижал ладонь ко лбу. – Хотел бы я знать, в чем состоит миссия сэра Гриффита и не может ли он нанести бесчестье нашему дому.
– Нет! – с полной уверенностью объявил Билли. – Сэр Гриффит так же заботится о безопасности леди Мэриан, как вы или… я.
– Крайне интересно. Но откуда ты это знаешь?
– Потому что он принес мне клятву.
Холодный озноб пронизал тело Уэнтхейвена. Он наклонился вперед:
– Обет?
– Он поклялся жениться на леди Мэриан.
При виде разъяренного лица хозяина голос Билли дрогнул, но тот уже не мог сдержаться.
– Жениться на леди Мэриан?! – почти взвизгнул он. – Он поклялся жениться на леди Мэриан?
– Да, и каждый год награждать ее ребенком… чтобы ей было чем заняться и не хватало времени то и дело попадать в беду, – выпалил Билли и тут же поспешно отпрянул, прикрываясь руками.
Но Уэнтхейвену было не до него. Он злился не на Билли, а на сэра Гриффита. Подумать только, вообразил, что может жениться на дочери Уэнтхейвена! А Мэриан! Вместо того чтобы покорно играть предназначенную ей в планах отца роль, эта дерзкая тварь…
Она его дочь, черт бы все побрал! Он считал, что она опозорила его, приведя в дом ублюдка, но девчонка отказалась просить прошения или что-либо объяснить, и, справившись с гневом, Уэнтхейвен неожиданно понял причину ее упорного молчания. Ее сын… как его звали… Лайонел? Лайонел был очень похож на Йорков… Больше того, казался живым портретом короля Англии Ричарда.
Королевские ублюдки, конечно, ничего не стоили, не играли никакой важной роли, особенно если приходились детьми низложенному королю, но у Уэнтхейвена были свои подозрения относительно обстоятельств рождения мальчишки. И, в конце концов, пусть он даже ошибается. Что ему терять? Граф приходился родственником вдовствующей королеве со стороны Вудвиллов, и по мере того, как Генрих все прочнее укреплялся на троне, все меньше ему имело смысла пытаться сохранить преданность Уэнтхейвена, да и остальных Вудвиллов. Уэнтхейвен с горечью наблюдал, как его положение с каждым днем становится все более шатким, а клятва верности, данная Генриху, не могла идти ни в какое сравнение с принесенным в юности обетом добиться власти и могущества.
Так что он был даже благодарен Мэриан. Она принесла в его дом королевское дитя, и теперь можно было начинать большую игру. Может, она вовсе ничего не замышляла и не хотела, чтобы он строил замыслы, но, в конце концов, он – ее отец и знал, что лучше всего для дочери.
Граф утешал себя тем, что хорошо знает дочь. Она ненавидела жизнь в глуши, вдали от веселой, полной развлечений жизни при дворе. И, конечно, хотела для сына всего самого лучшего. Мэриан, несомненно, по достоинству оценит его усилия, когда они увенчаются успехом! Поэтому Уэнтхейвен строил планы в ожидании подходящего момента. Теперь же, когда этот момент настал, Мэриан сбежала – бросилась в объятия какого-то мелкопоместного валлийского рыцаря, вообразившего, что он достаточно хорош для дочери графа!