– Пришлось удалиться в загородное поместье, – уклончиво ответила Мэриан.
– Нет, потому что ты шлюха! – торжествующе объявил солдат, снова вцепившись в Мэриан.
– Я – леди Мэриан Уэнтхейвен, нареченная Гриффита ап Пауэла, и он свернет тебе шею за то, что не пропустил меня.
Стражник, словно обжегшись, отдернул руку, глядя на нее суженными глазами.
– Неужели? Гриффит ап Пауэл, говорите? – Он снова осмотрел ее с ног до головы. – Господь помоги вам. Идемте, я провожу вас к командиру.
Мэриан, вне себя от волнения, побежала впереди него. Она раньше жила в Кенилуорте, в бытность придворной дамой, и поэтому хорошо знала расположение помещений и прилегающую местность. Оказавшись в караульном помещении, она преодолеет последнее препятствие между собой и Лайонелом.
У Мэриан не было времени беседовать с бесчисленными ничтожествами, считавшими, что они наделены властью, – пройдут часы, прежде чем она доберется до Гриффита, и тогда Лайонел будет потерян навсегда.
Более того, Мэриан ощущала потребность быть с Гриффитом слышать его голос, чувствовать силу обнимающих рук. Как она ждала утешения! Как хотела Гриффита! Жаждала любви.
Кажется, Арт был прав: она любила Гриффита – и эта любовь принесет ей много несчастий.
Мэриан мрачно улыбнулась, когда упоминание имени ап Пауэла заставило стражников немедленно поднять решетку и дать им пройти. Мэриан забралась на крепостную стену. С внешней стороны узкую дорожку ограничивала еще одна – высокая зубчатая – стена, но изнутри… во двор можно было лишь спрыгнуть: ни лесенки, ни спуска. Переход был опасным, и Уорд с грубой галантностью держался ближе к обрыву. Она смягчилась было, но тут услышала, как стражник обращается к командиру:
– У нас здесь женщина, которая считает себя другом короля и нареченной сэра Гриффита. Что скажете? – И поднял факел, осветив ее грязную одежду и растрепанные волосы.
Командир презрительно фыркнул, но Мэриан пригвоздила его к месту самым высокомерным взглядом, какой только могла изобразить, пока тот не начал неловко переминаться.
– Я оставила лошадь на подвесном мостике, а она слишком дорогая, чтобы мокнуть под дождем. Немедленно приведите ее и отправьте в конюшню. Да не забудьте накормить и почистить!
Уорд явно колебался, но командир сделал знак Мэриан войти, и она, разъяренно глядя на несчастного стражника, прошипела:
– Будь я на вашем месте, хорошенько подумала бы, что скажет сэр Гриффит ап Пауэл, узнай он, как вы обращаетесь с его невестой.
Угрозы оказалось достаточно, чтобы Уорд, сухо поклонившись, направился к лестнице. Глядя ему вслед, Мэриан подождала, пока он начнет спускаться, и молнией метнулась в темноту.
Командир что-то закричал. Уорд, все еще полный подозрений, вторил ему. К ним присоединились другие, и Мэриан налетела еще на одного солдата. Тот попытался ее схватить, но девушка лягнула его в колено, ударила в грудь и, когда тот покачнулся, помчалась дальше, пытаясь удержать равновесие и ускользнуть от стражников.
Она старалась добежать до угла над кузницей замка. Если удастся обогнать стражу, можно спрыгнуть на черепичную крышу внизу и съехать по столбам. Потом, если повезет, успеть перебежать внутренний двор к месту, известному как Башня Цезаря. Мэриан знала, что способна на такое, потому что они с принцессой.
Элизабет проделывали это не один раз. Правда, тогда она была еще девочкой.
Достигнув угла, Мэриан поколебалась, встала на самом краю, так что носки сапог повисли в воздухе, и посмотрела вниз. Огни факелов терялись в темноте, и Мэриан ничего не видела. Если она прыгнет… не будет знать, где приземлится. Так твердо верить в незыблемость детских воспоминаний, считать, что ничего не изменилось за десять лет, – это настоящая храбрость. Или глупость. Но у Мэриан не было времени размышлять и спорить с собой – крики слышались все ближе. Стражники вот-вот ее схватят. И Мэриан прыгнула.
– Рана очень болит?
Гриффит отдернул руку от швов на щеке.
– Немного, – признался он.
– Если бы носил шлем как полагается, с закрытым забралом, наверняка у тебя не появилось бы новых шрамов и такой вышивки на физиономии, – заметил король, пристально разглядывая Гриффита. – Но больше всего нас беспокоит твоя рука. Хорошо еще, что нагноения нет. Судя по тому, как этот ирландский сын шлюхи махал мечом, ты уже давно должен бы лежать в могиле.
– Прекрати читать мне нотации и играй. Я почти добился своего и загнал тебя в угол. Еще немного, и можно идти спать, – раздраженно проворчал Гриффит, проклиная страсть Генриха к новой модной игре в шахматы, из-за которой приходилось бодрствовать так поздно ночью и сидеть в королевской спальне в башне.
– Ты только и мечтаешь о победе, – обвинил Генрих и сделал ход конем.
– А вам придется удовлетвориться победой при Стоуке, ваше величество, потому что сегодня ночью вам ее не одержать, – бросил Гриффит и, двинув вперед слона, взял коня.
– Но ты не можешь сделать это, – запротестовал король.
– Прошу прощения, повелитель, могу.
– Дай-ка посмотреть книгу.
Генрих протянул руку, и Гриффит вложил в нее почти новый экземпляр «Правил игры в шахматы», отпечатанный на первом в Англии печатном станке и подаренный монарху самим печатником.
Пока Генрих перелистывал подарок Кэкстона, Гриффит лениво спросил:
– А что ты сделал с самозванцем? Молодым парнем, объявившим себя графом Уориком?
Генрих, что-то проворчав, отбросил книгу. Скользнув по тростниковой подстилке, она отлетела к огню, согревающему их в прохладную весеннюю ночь.
– Ты не можешь сжечь ее, – предостерег Гриффит. – Я отлично помню правила.
Генрих кисло поглядел на друга и провел пальцем по искусно вырезанной короне шахматного короля.
– Самозванец. Его настоящее имя – Ламберт Симнел, обыкновенный простолюдин. Я сбросил его в грязь, откуда он вышел.
И хотя Гриффит знал, что всякий претендент на трон должен быть немедленно раздавлен, он невольно поежился при мысли о мальчике, так рано встретившем смерть, и уставился на черно-белые квадраты, пока все не смешалось и не поплыло перед глазами..
– Можешь не мучиться, – раздраженно заметил Генрих. – Я не приказывал его убивать. Просто отослал на кухню и сделал поваренком.
Гриффит перевел дух.
– Конечно, вряд ли он заслуживает такой милости, но он станет живым уроком тому, кто осмелится воображать, что может лишить меня трона. – Губы Генриха передернулись, сейчас он выглядел не как королевский лев, а словно волк, обезумевший от жажды крови. – Мой сын станет следующим королем. Моя династия сохранит корону.
Гриффит, перегнувшись через доску, схватил туго сжатый кулак Генриха.