— Иди сюда, я сказала.
К изумлению Раймонда, граф повиновался, однако старался держаться подальше от Раймонда и поближе к двери.
— Что ты сделал с моей дочерью? — свирепо прошептала Джулиана.
— Ничего! — тоже шепотом ответил он. — Ее привез сюда сэр Джозеф, связанную, посадил в угол и сказал, что то же самое я должен был сделать с Джулианой. Он сказал, я сам виноват в своих несчастьях.
— Ты сделал Марджери что-нибудь дурное? — с расстановкой спросил Раймонд.
— Нет! — покачал головой Феликс. — Я ее не трогал. Я вообще не имею к этому никакого отношения.
Джулиана схватила его за руку:
— Во имя святого Уилфрида, Феликс, скажи правду. С Марджери все в порядке?
Феликс взглянул на нее, как на последнюю дуру:
— Я же сказал: она связана и лежит в углу. Конечно, — тут он замялся, — трудно сказать, сколько времени это продлится. Наемники перепились, а сэр Джозеф все сидит и завязывает петли на веревках. Может, он собирается повесить ее?
Джулиана кинулась вперед, и Раймонд едва успел ухватить ее за локоть.
— Он перебил всех ваших людей, милорд. Они лежат мертвые во дворе. Что он задумал?
У Феликса задрожали губы:
— Он сказал, что приехал как друг, а когда я открыл ворота, перебил всех моих солдат. Его наемники насилуют моих служанок, бьют моих слуг. Сэр Джозеф всегда давал мне добрые советы, а сейчас…
— Какой же это добрый совет — похитить дочь соседа и силком на ней жениться? — не выдержал Раймонд.
— Я же ее не изнасиловал и не убил, — возмутился Феликс. — Просто она заартачилась, а сэр Джозеф уверял, что она будет счастлива под меня лечь. Но все получилось по-другому, и я не виноват, что мне пришлось слегка ее поучить. — Феликс нахмурился. — Я-то думал, сэр Джозеф мне поможет, а теперь у меня возникает подозрение…
Он не договорил, и на его лице отразилось крайнее изумление. В следующий миг Раймонд увидел, как у Феликса из живота выходит острие клинка. Граф всхлипнул, взгляд его померк.
Раймонд, инстинктивно отскочил в сторону, толкнул Джулиану в угол и выхватил меч.
Феликс покачнулся, рухнул вперед, и за его спиной возникла фигура сэра Джозефа. В одной руке старый рыцарь держал свой посох, в другой окровавленный меч.
— Жалкий был инструмент, — сказал он со зловещей улыбкой, — ни на что не годный.
Раймонд взмахнул своим коротким мечом, но у сэра Джозефа меч был длиннее. Старик брезгливо поморщился, принюхиваясь.
— Ну и несет же от вас, милорд. Говорят, в Тунисе вы сидели по уши в навозе.
— Это правда, — промолвил Раймонд, готовясь к нападению. — Я привык очищать землю от дерьма.
Морщинистое лицо сэра Джозефа побагровело.
— Ты еще не забыл, как я посадил тебя на цепь? На сей раз я тебя повешу, вместе с твоей бабой и ее девчонкой.
Раймонд перескочил через труп Феликса и бросился на сэра Джозефа, но старик с неожиданной прытью отскочил в коридор, и меч Раймонда всего лишь рассек пополам его посох. Раймонд сделал выпад, надеясь покончить с рыцарем побыстрей, но тот опять увернулся, а на выручку уже спешили восемь солдат. Пришлось отражатьНатиск этой полупьяной своры.
— Это он, берсерк! — воскликнул один из наемников, дотрагиваясь до свежего шрама на физиономии. — Он обещал, что доберется до нас, вот и добрался.
Сэр Джозеф крикнул:
— Он пришел не один, у стен целая армия, так что, если хотите спасти свои жизни, поскорей прикончите его!
Но наемники, неотесанные и суеверные солдафоны, смотрели на Раймонда с опаской, не торопясь взять его в кольцо.
Тогда рядом с Раймондом встала Джулиана, и это оказалось ошибкой — солдаты заметно повеселели.
— Баба, — взревел один из них, помахивая палицей. — Чур, моя.
Другой, весь закованный в латы, зловеще улыбнулся:
— Поглядите-ка, наш ошейник все еще на шее у этого золотаря. Видать, в ошейнике он и подохнет.
— Не забывайте, мерзавцы, что я плачу вам деньги! — крикнул сэр Джозеф. — Каждый получит кругленькую сумму, когда вы сделаете то, что обещали.
Наемник не стал спорить, а сэр Джозеф сказал, обращаясь к Раймонду:
— Даже когда черви будут жрать вашу плоть, милорд, столь ненавистный вам ошейник все равно будет на вашей шее.
Раймонд зарычал от бешенства. Один раз он уже пытался справиться с этой бандой, но потерпел поражение. Он прикончил нескольких солдат, но остальные скрутили и сломили его.
Что будет, если они вновь возьмут над ним верх? Командир наемников, жадно пожирая взглядом Джулиану, предупредил своих людей:
— Только уговор, парни: я — первый. Эти слова были ответом на мучивший Раймонда вопрос, и он успокоился, готовясь к схватке.
— Джулиана!
— Что? — срывающимся от страха голосом спросила она.
— Сейчас я разберусь с этими червями, а ты делай все, как я тебе сказал. Ничего не забыла?
— Да…
У Джулианы зубы щелкали от страха, но она знала, что должна делать: найти Марджери и охранять ее. И главное — держаться подальше от Рай-монда.
Но как это сделать?
Она в отчаянии огляделась по сторонам. Увидела стол, заваленный объедками и перевернутыми кубками. На полу валялись луки, колчаны со стрелами. Слуги разбежались. Спрятаться негде — разве что в каком-нибудь дальнем углу. И тут она увидела, что возле стены на полу лежит какой-то тюк.
Может быть, это Марджери?
Джулиана хотела позвать дочь, но вовремя спохватилась. Ни к чему привлекать внимание к девочке.
Сэр Джозеф удалился на безопасное расстояние, а его вояки, образовав полукруг, стали приближаться к Раймонду. Тот глубоко вздохнул, потом еще раз, словно хотел как следует надышаться перед решительной схваткой. Казалось, Раймонд на глазах наливается силой, и это поубавило солдатам прыти.
Раймонд все больше делался похож на разъяренного медведя со своего фамильного герба. В глазах наемников читался явный страх, и Джулиана вспомнила, каким звериным ревом оглашал поляну прикованный к дереву Раймонд.
Да, он силен и свиреп, как медведь. Безжалостен, как куница. Быстр и жесток, как орел.
Однако при этом он не зверь, а человек. С пронзительным криком Джулиана рванулась с места, растолкала ошеломленных солдат и бросилась на сэра Джозефа.
Сзади раздался лязг стали — схватка началась.
Джулиана ударила старого рыцаря ножом, но клинок наткнулся на кольчугу, посыпались искры. Сэр Джозеф крепко схватил ее за запястье и прошипел:
— Ты сейчас умрешь, подлая шлюха. А твои земли достанутся мне; и это будет только справедливо.