Джулиана поняла, что наступает самый важный момент.
— Ты сражался с восемью солдатами и победил их.
— Ну и что? — пожал он плечами.
— А когда ты догнал Денниса и Марджери, ты один напал на целый отряд.
— Я увидел, как сэр Джозеф топчет парнишку своим конем.
Джулиана сцепила пальцы, потому что ей неудержимо хотелось обнять его.
— Значит, тебе было жалко Денниса?
— Да, хотя он похитил Марджери.
Джулиана вспомнила, что обещала Деннису молиться за упокой его души.
— Мальчик совершил глупость и дорого заплатил за это.
— Бесчестье не искупишь никакой платой.
Он вынул из поясной сумки тряпку и стал протирать каменного медведя.
— Бесчестье пятнает душу навсегда.
Джулиана задумалась. Итак, Раймонд считает, что он нарушил рыцарский кодекс. Как же его переубедить?
— Скажи, лорд Питер человек мудрый?
— Во всяком случае, он это утверждает, — невесело улыбнулся Раймонд.
— Но ты его уважаешь?
— Больше, чем кого бы то ни было.
Джулиана вкрадчиво продолжила:
— Что говорит лорд Питер по поводу поражения в битве? Как должен вести себя рыцарь?
— Если не удалось одержать победу, хотя для этого были предприняты все усилия, рыцарь должен спасать свою жизнь, дабы сразиться с врагом в другой раз.
— Я знаю одного благородного рыцаря, который проиграл битву и сохранил свою жизнь. — Джулиана увидела, что при этих словах Раймонд поморщился, но тем не менее продолжила: — А когда представился случай, он обманул своих врагов, похитил у них корабль и спас жизнь еще нескольким пленникам. За это все прониклись к рыцарю уважением. Я сама слышала, как менестрели поют баллады в честь этого рыцаря.
Раймонд плеснул в чашу вина и, отведя взгляд, вздохнул:
— Но сарацины меня все-таки сломили.
— Ты мне это уже говорил. — Она взяла у него чашу. — Они пытались тебя сломить, Но им это не удалось. Ты согнулся, но не сломался. В тебе нет жестокости и беспощадности, как в других рыцарях. А главное, сарацины не сумели сломить основного твоего качества.
— Какого?
— Твоей гордости.
Он дернул плечом, и Джулиана быстро договорила:
— Твоя гордость поистине беспредельна. Ты считал, что сарацинам может покориться кто угодно: Кейр, Валеска, Дагна, прочие рыцари, — но только не доблестный Раймонд.
— Это неправда, — пробормотал он, но вид у него был сконфуженный.
Воспользовавшись моментом, она быстро схватила его за серьгу, висевшую в ухе.
— Меня возмущает, что ты упрекаешь себя за те самые качества, которыми я так восхищаюсь.
Но Раймонд еще не оправился от предыдущей атаки:
— Нет, я не считаю, что я лучше, чем Кейр, Валеска, Дагна или пленные рыцари.
— Ты полон сострадания к людям, ты любишь детей, ты любишь жизнь, любишь меня — и все из-за опыта, приобретенного тобой в Тунисе. Мне горько слышать про муки, которые ты там перенес, про цепи, про истязания, но ты остался жив, и я не допущу, чтобы ты испортил жизнь нам обоим из-за глупой гордыни. — Раймонд слушал внимательно, и Джулиана объявила: — Я прикажу Леймону, чтобы он не выпускал тебя из замка.
— Да я раздавлю его, как клопа! — взревел Раймонд.
— Нет, не раздавишь, — насмешливо сказала она. — Ты человек справедливый и не станешь убивать того, кто всего лишь честно выполняет свой долг.
Раймонд открыл рот, но не нашелся, что сказать. Он сердито огляделся по сторонам, не зная, на ком сорвать злость.
По мосту как раз спускался коротышка, перемазанный грязью с головы до ног. Мастер Папиоль наконец решил присоединиться к собранию.
Оглядев стену, он скривился и пронзительным голосом воскликнул:
— Так вот она, та самая стена, которую мы должны освятить? Ни за что на свете! Это невозможно!
Он хотел убежать обратно в замок, но Раймонд схватил его за рукав:
— Что вы хотите этим сказать?
Папиоль посмотрел на рыцаря снизу вверх. Страх боролся в нем с возмущением, и возмущение победило. Низко поклонившись, он провозгласил:
— Вы великий лорд. Первый среди лордов, а я далеко не первый среди зодчих. Согласен, не спорю. Но вы не зодчий, и я не стану участвовать в этом балагане.
— Чем это вам не нравится моя стена? — угрожающе спросил Раймонд.
Папиоль честно сказал то, что думал:
— Камни сложены неправильно. Сразу видно, что каменщики не знают своего ремесла.
Он поскреб зазор между камнями, и оттуда посыпалась пыль.
— Разве это раствор? На холоде он не схватился. Да тут даже мастерком не пользовались!
— Чем-чем? — озадаченно поинтересовался Раймонд.
— Мастерком! — всплеснул руками Папиоль. — Кроме того, стену нужно делать с уклоном, это укрепляет ее и позволяет скатывать сверху вниз камни и метательные снаряды. Нет, я ни за что не стану освящать эту, с позволения сказать, стену.
— Ах, так? Ну, посмотрим.
Раймонд размахнулся и плеснул вином на стену. Брызги полетели во все стороны, и лицо француза покрылось рубиновыми каплями.
— Варвар! — возопил он. — Английский варвар! — И с размаху пнул стену ногой. — Вот тебе, вот!
— Осторожней! — предупредил Раймонд.
Но Папиоль уже вошел в раж. Он танцевал французский крестьянский танец, вовсю пиная стену ногами.
— Вот вашей стене, вот! Еще один удар, и она развалится на кусочки.
— Ах так? Так я покажу вам!
Раймонд закряхтел и поднял свой подарок.
— Не нужно, милорд, — перепугался Папиоль. — Ради Бога!
Раймонд свирепо оскалился и с размаху опустил камень с медведем на самую низкую часть стены.
— Вы подвергаете жизнь ее величества опасности! — взмолился Папиоль.
Вид у него был такой испуганный, что Джулиана взглянула на стену с опаской. Все придворные, все слуги затаили дыхание.
Но стена стояла крепко.
Раздались смешки, облегченные вздохи.
Раймонд стоял, уперев руки в бока, и самодовольно улыбался.
— Милорд, уверяю вас, эта стена скоро развалится, — сказал побледневший Папиоль. — Фундамент никуда не годится, раствор негодный, отвес неправильный…
От стены отвалился небольшой камень.
— Без хорошего фундамента… — продолжил было Папиоль, но замолчал, в ужасе глядя на стену.
Еще один камень упал, потом еще и еще. Джулиана попятилась.