— Это не повлияло бы на мое отношение к нему.
— Я рад, что мы договорились. Ладно, пойдем. — Он нагнулся к тюфяку и подобрал что-то с пола. — Твоя ленточка.
Сора вырвала ленточку у него из рук и спрятала в кармане.
Нерешительные удары теперь почти уже и не сотрясали дверь.
— Самое время убраться из этого проклятого места, — сказал Уильям. Он распахнул дверь и махнул рукой, приглашая трех молодых стражников войти. — Он здесь, — Уильям указывал на лежащие тела. Зажав ладонь Соры у себя под рукой, он выждал, пока они не бросились внутрь. Потом пленники вышли из кельи, и Уильям захлопнул дверь за собой.
Поворот ключа в замке, Уильям быстро выбросил его наружу и с удовлетворением стер с пальцев пыль.
— Теперь они заперты надежно.
Уильям потащил Сору по короткому коридору, и они пришли к винтовой лестнице, спиралью сбегавшей по башне вниз. Зажав одну руку Соры у себя под локтем и положив другую на стену, он прибавил:
— По крайней мере, до тех пор пока не смогут сломать дверь этим канделябром. Ступеньки крутые. — Он подождал, пока Сора нащупала ногой ступеньку, и потянул ее вниз, двигаясь размеренным шагом, за которым ей легко было поспевать. Когда они достигли уровня главного зала, он замедлил шаг. — Пойду туда и подберу немного хлеба.
— Уильям!
— Я хочу, чтобы ты оставалась на лестнице. Стой здесь вот, на площадке. — Он поместил ее на ровном месте у стены и передал ей одеяла. — Жди. Я вернусь тотчас же.
— Глупец, — возразила она. — Давай уйдем немедля. Доверяя своим инстинктам, Уильям не обратил внимание на ее слова. В замке опасности не было, а потратить минуту стоило, чтобы не остаться безоружным потом.
— Стой! Кто… да что ты делаешь?
Уильям открыл рот от удивления. Вызов, произнесенный дрожащим голосом, исходил от находившегося в главном зале единственного слуги. Потрепанная одежда и грязь на лице не могли скрыть, что это был достаточно молодой человек. Он был высок и мускулист, и от него исходил такой здоровый пыл, который не дает женщинам отвести взор, а мужчин заставляет ревниво фыркать, выражая свое отвращение. В его длинных каштановых волосах, обрамлявших красивое своей неправильностью лицо, мелькали светлые пряди, лишенный растительности подбородок властно выступал вперед, а кожа была такой, при виде которой у женщин тянутся к ней руки, чтобы потрогать. В его вытянутой руке был нож для разделки туши. Она качалась и дрожала, когда он снова выкрикнул:
— Как ты сумел выбраться?
Уильям зарычал в ответ, но тут из своего укрытия бесшумно вышла Сора.
— Бронни!
Все, что она сказала потом, Уильям не слышал из-за возникшего в ушах звона. Это Бронни? Сопливый трус, напавший на них у ручья? Человек, заботившийся о Соре в келье? И все сделал этот самый пригожий паренек?
Он повернулся к Соре. Она говорила с Бронни, а лицо ее освещала добрая улыбка. Ей нравился этот идиот! На лице ее была нежность, которая говорила о прощении. Он посмотрел на себя, на свои грубые руки и крепкое тело воина и подумал, что слепота и в самом деле может быть благословением Божьим. Он верил Соре, но боже милосердный! Этот мальчик мог бы сбить с пути истинного и святую!
— Видите, миледи? — говорил Бронни. — Все ваше беспокойство вчера было напрасным. Лорд чувствует себя прекрасно, просто прекрасно.
— И он может видеть, — предупредил Уильям, с не доверием наблюдая, как при этих словах юноша отпрыгнул и спрятался за столом.
— Это неправда! — возразил он.
— Это правда, — подтвердила Сора. — Это чудо.
— О да, миледи. — Голова его бешено задергалась. — Но что там… — Рывком головы он показал наверх.
— Лорд Артур решил отпустить меня. — Громкий стук, доносившийся сверху, явно опровергал правдивость его слов. — И он предложил мне взять на конюшне лошадь.
— И еще хлеба и вина, Бронни, — добавила Сора.
— О да. — Глаза Бронни расширились так, что его шелковистые ресницы касались верхних век.
— И меч, Бронни, — насмешливо сказал Уильям. Напуганный враждебным тоном Уильяма и яростными криками сверху, юноша отступил за столом еще дальше.
— Лорд Артур отрубит мне руки. Я ничего не знаю о мечах и всем таком.
Откинув назад к плечам свои разметавшиеся волосы, Сора успокоила его:
— Это нам известно. Оружейная комната, несомненно, находится в подземелье…
— И мы можем сломать дверь, — вмешался Уильям.
— Вот здесь… здесь на скамье лежит меч. Лорд Артур бросил его, когда шел наверх, но он должен…
— Спасибо. — Уильям перескочил через стол и схватил меч в ножнах. — Очень любезно, — сказал он.
— Но лорд Артур…
— Будет рад одолжить его старому другу. — Уильям извлек меч из ножен и недвусмысленно навел его острие на трясущегося слугу.
— Убери этот меч и прекрати пугать его, Уильям, — начала браниться Сора. Уильям виновато отпрыгнул и спрятал меч в ножны. — Хлеб, Бронни? И вино?
Наконец Сора, прощаясь, махнула рукой парализованному страхом юноше, и они отъехали на двух самых прекрасных конях из конюшни Артура, увозя свое добро в кожаных седельных сумках.
— Я и думал, что у Артура будет именно такой сторожевой пес. Готовый отдать все, лишь бы спасти свою шкуру, — сказал Уильям, когда они ехали через подъемный мостик. В руке он держал повод, на котором шла лошадь Соры. Переведя коней на галоп, Уильям пробормотал:
— Чем скорее мы уберемся отсюда, тем счастливее я буду.
Скрывшийся в тени деревьев безмолвный наблюдатель смотрел, как они уезжали. Утреннее солнце освещало Уильяма, его огромное, переполненное силой тело, его золотистые, развевавшиеся по ветру волосы. Радость от вернувшегося зрения светилась на его лице, и никто, и уж конечно не безмолвный наблюдатель, не смог бы по ошибке принять этот свет за что-либо иное. Наблюдатель смотрел на Уильяма и Сору и крыл их самыми отборными и злобными ругательствами, какие он только мог почерпнуть в аду. И Артура он поносил тоже за его вмешательство и желал знать, не выдал ли этот безмозглый кретин его имя Уильяму, его дорогому другу и смертельному врагу.
— Мы остановимся здесь, — решил Уильям, оглядывая небольшую рощицу. Скала закрывала ее от ветра, а со скалы скатывался водопадом небольшой ручеек, где можно было напоить коней. Дубы и раскидистые тополя давали какой-то кров, и лощина выглядела без опасной.
— Но почему? — изумленно спросила Сора. — Я думала, ты хочешь возвратиться в Беркский замок сегодня же.
Уильям поднял голову и принюхался к окружавшему их воздуху.
— Теперь мы в безопасности, я чувствую это. И ты устала.
Он знал, что она более чем устала. В течение последнего часа он наблюда за тем, как она сидит в седле, пытаясь устроиться в нем поудобней. Она не жаловалась, но Уильям догадывался, что еще после вчерашней езды у нее были растянуты все нежные мышцы, и пребывала она в состоянии, далеком от комфортного. И они были в безопасности. Чувство предосторожности оставило его, когда они отъехали от принадлежавшего Артуру замка.