Губы Соры скривились, когда она услышала, как Бронни назвали «огромным воином». Да что еще такое Уильям рассказывает?

— Если бы не моя добрая леди Сора, я бы погиб. Ее доброта пробудила в них стыд, а ее красота изумила их, и эти разбойники принесли ей еду, воду и одеяла. Она перевязала мои раны, исцелив их одним своим прикосновением. Она защитила меня от злых демонов смерти пламенным мечом своей добродетели. А когда она легла в мою постель, она излечила мои глаза своем целомудренным поцелуем.

Внимание всех присутствовавших переключилось с Уильяма на нее, и Сора почувствовала себя так, словно тяжелый груз опустился ей на плечи. Буквально две сотни глаз пристально вглядывались в нее, а Сора сидела, чуть приоткрыв рот, на лице ее было полное изумление. Да что еще такое говорит Уильям? Что еще он затевает? Как поняли его рассказ собравшиеся в огромном зале люди?

— В ночь нашего пленения леди Сора обняла меня, пробудила мою страсть и стала моей невестой. Хотя церковь еще пока не благословила наш союз, хотя я не могу представить окровавленные простыня в качестве доказательства, я клянусь сейчас в том, что она была девственницей. Свидетельством этого являются мои глаза, ведь все знают о целительной силе непорочной невесты.

Так! Вот он и сказал это!

— И я объявляю сейчас, перед всеми вами, свидетелями моими, и перед лицом Святой Церкви, что беру леди Сору Роджет себе в жены и буду чтить ее до конца наших дней.

Большая твердая рука коснулась Соры и поставила ее на ноги. Мощное ура потрясло своды зала. Когда крики затихли, Уильям поднял руку Соры, их пальцы были переплетены. Уильям сказал ей тихо на ухо:

— Сбежать от меня не так-то легко, дорогая.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Лорд Питер поднялся рядом с ними и прокричал:

— Выпьем! Выпьем за леди Сору, жену моего сына, лорда Уильяма!

Руки гостей нетерпеливо потянулись к кубкам, подняли их высоко вверх и опрокинули.

— Выпьем! — прокричал Олден. — Выпьем за лорда Уильяма, величайшего воина всей Англии!

Руки гостей снова нетерпеливо потянулись к кубкам, подняли их высоко вверх и опрокинули.

— Выпьем! — крикнула Мод, и зал затих, поскольку женщины обычно тостов не произносили. — Выпьем за их венчание в церкви!

Тост этот вызвал взрыв смеха, но все равно руки гостей нетерпеливо потянулись к кубкам, подняли их высоко вверх и опрокинули.

Эль и мед рекой текли из кувшинов в кубки, и Уильям сел, довольный своей уловкой. Обитавший в замке люд и приезжие арендаторы погрузились в шумные разговоры. Их убедила его логика, юмор его развлек их, и им интересно было услышать такую романтическую историю, да еще и со счастливым концом. Если у них и возникли какие-то сомнения, то эти сомнения были напрочь отметены рукой Божьей, рукой, которая исцелила их господина.

Теперь они сели, чтобы поговорить с друзьями, на досуге обсудить волнующие события последних дней и предстоящую великолепную свадьбу. Они и не слышали, как за главным столом тихо разгоралась ссора.

Наблюдая, как Сора собирается с силами, чтобы дать ему решительный отпор, Уильям с удовлетворением отметил, что ее бледность и слабость, еще днем вызывавшая жалость, сейчас исчезли. Забота Мод вернула Соре уверенность в себе и возвратила цвет ее лицу. Если она и была еще немного подавлена, что же, это даже к лучшему. Когда имеешь дело с женщиной, обладающей такой сопротивляемостью, как Сора, надо использовать все возможности. Итак, он настроил себя на терпение зная, что Сора ни за что не позволит их истории закончиться так просто.

Сора отпила вина и повернулась к Уильяму. Она сидела рядом, почти касаясь его бедра.

— Довольно забавная сказка, милорд. И ваша со весть не почувствовала чудовищного груза от такой лжи?

— Это не ложь, я сказал им столько правды, сколько им требовалось или сколько они хотели услышать. Вся правда известна моему отцу, также как нам с вами. А кого еще это касается?

— Вам следует над этим еще раз хорошо подумать. Это ведь не мое тело вернуло вам здоровье, а палка Бронни.

— Я не собираюсь жениться на Бронни, — резко ответил Уильям. — И я не настолько дерзок, чтобы решать, какое же исцеление послал мне Бог.

— Возможно, раньше вам не приходилось спать со слепой женщиной, и я вам просто в новинку.

Сора поразмышляла над этой идеей и нашла ее неубедительной, а Уильям разрушил это предположение окончательно.

— О Господи, я и с мужчиной никогда не спал, но у меня же не возникает желания улечься с моим отцом.

От удивления лорд Питер выплюнул глоток эля. — Черт побери, насколько приятно мне это слышать.

— Да, но ведь это же было бы инцестом, — не удержалась от замечания Сора.

Уильям улыбнулся. Как же легко увести ее в сторону.

— Вы скоро устанете от столь осторожного обращения со мной, — сказала Сора.

Улыбка исчезла с его лица. Как быстро она сумела вернуться к их прежнему спору.

— Осторожного?

— Да. Вы обращаетесь со мной, как будто я какая-то диковинная вещица из стекла. Вы возненавидите меня оттого, что будете считать себя обязанным обращаться со мной беспредельно учтиво.

Раздражение у Уильяма улетучилось, и на лице его появилась добрая улыбка.

— Я никогда так об этом не думал. Мой опыт говорит мне, дорогая, что первоначальная нежность растворяется под влиянием раздражения от повседневной семейной жизни.

— Нежность — это всего лишь один из ранних этапов любви.

Сора обдумала его слова.

— Ты хочешь сказать, что нежность твоя пройдет, когда ты привыкнешь ко мне?

— Будем надеяться, не совсем.

— Я терпелива.

— Именно это должно убедить меня не жениться на тебе?

— Нет. Я не это хотела сказать, но… — Она колебалась, зная, что желание выйти замуж борется у нее внутри со здравым смыслом. — Я все же думаю, что это безрассудная страсть.

— То есть ты полагаешь, что я недостаточно разумен, чтобы понять, хочу я жениться на тебе или нет?

Голос его звучал так беспечно, что это удивило ее. Но все же в нем было что-то такое, чего она не могла определить, и от этого ей стало не по себе. Не настолько, чтобы она по-прежнему не хотела помочь ему избавиться от этой навязчивой идеи, но все же не по себе.

— Я полагаю, для этого ты достаточно благоразумен. Но я также думаю, что чувство благодарности за возвращенное зрение ты испытываешь совсем не к тому. Тебе бы надо было ставить свечки в церкви…

— Я уже поставил.

— …вместо того, чтобы считать женитьбу на мне делом чести. Ты делаешь все так, как должно поступать благородному рыцарю. Но я тебе вот что скажу: я освобождаю тебя от каких-либо обязательств.