– Вовсе нет. Бабушка нам не позволила бы. – Клариса говорила, а сама старалась выудить у Миллисент побольше информации о Хепберне. – Нам велели подниматься с рассветом, и, какой бы ни была погода, не меньше часа мы проводили вне стен дворца, проходя пешком быстрым шагом значительные расстояния. Затем плотно завтракали. Пища была простой – той, которую одобряла бабушка, а затем… – Клариса умолкла, когда увидела в глазах Миллисент живой интерес. Она старалась поменьше рассказывать о своей жизни. Не потому, что боялась, что Миллисент ее предаст, но она могла случайно проговориться, а это опасно для Кларисы и ее сестры. – Но все это было давно, и я больше не принцесса.
– Вы какой страны принцесса? – в лоб спросила Миллисент.
– Какая же я принцесса, если зарабатываю на жизнь торговлей? – Она так и не узнает, что случилось с Хепберном.
– Слушая все эти истории про революции, я все время думала о том, что случается с теми, кого свергают с престола. – Миллисент смотрела на нее с теплотой и сочувствием. – Теперь я знаю ответ. Они приходят, чтобы мне помочь.
Клариса с недоумением смотрела на свою собеседницу. Как могла она считать ее некрасивой? Лицо девушки светилось симпатией. Миллисент ей сочувствовала, и это понимание и такт были как бальзам для души Кларисы.
– Мужчины в Шотландии круглые дураки. Иначе вы давно вышли бы замуж.
Миллисент отшатнулась, словно получила пощечину.
– Не такие уж они дураки. – Она залилась румянцем. Оказывается, Миллисент тщеславна.
– Скажите правду: неужели ни один мужчина не заставлял ваше сердце биться быстрее? – спросила Клариса.
Миллисент с напускным безразличием сказала:
– Даже когда я была совсем молодой, не питала больших надежд.
– По поводу кого именно? – лукаво поинтересовалась Клариса.
– Да так… просто.
Миллисент старательно избегала встречаться с Кларисой взглядами.
– Какой мужчина станет на меня смотреть? Я скучная и некрасивая.
– Не некрасивая, а неухоженная. А что касается того, что вы скучная, так это совсем не так. Вы кажетесь мне обаятельной собеседницей, доброй и понимающей. Ваша преданность семье достойна всяческих похвал, но вы заслуживаете настоящего женского счастья. Стоит ли служить домочадцам до конца дней своих?
Миллисент выпрямила спину и сложила руки на коленях.
– Многие женщины так живут и не чувствуют себя несчастными.
Клариса хмыкнула, даже не попытавшись как-то замаскировать свое недоверие.
– Вы не хуже меня знаете, что ни одна из таких женщин не чувствует себя счастливой. Вы видели этих женщин: этих незамужних тетушек, незамужних дочек, которыми пользуются как бесплатными компаньонками и гувернантками. Вы видели, как они постепенно превращаются в ничто, поскольку общество относится к ним с презрением. И даже в семье с ними никто не считается!
Миллисент округлила глаза. Она не ожидала от Кларисы такой откровенности.
– Но… но в Библии сказано: «Смирись с судьбой…»
– В Библии много чего сказано. Например, о тех людях, которые сами устраивали свою жизнь, а не плыли по течению. – Клариса сжала кулаки. – Вспомните про Руфь, про Эстер! Они обе были сильными женщинами, которые взяли ответственность на себя и создали новый мир. – Почему бы вам не попробовать?
Миллисент выглядела несколько встревоженной.
– Я не хочу создавать новый мир. Мои мечты не заходят так далеко.
«Ага! Мы уже почти у цели».
– А о чем вы мечтаете?
– О… О всяких пустяках. О чем может мечтать старая дева? – Клариса ободрила ее улыбкой и кивнула. Миллисент призналась скороговоркой:
– Всего лишь о собственном доме и о мужчине, который любит меня.
– Но почему вы считаете, что ваши мечты недостижимы? – Клариса говорила горячо и искренне. – Этого нетрудно добиться.
– Он никогда не смотрел в мою сторону. Я хочу сказать…
– Он?
– Он… Вы его не знаете. – «Еще узнаю».
– Он будет на балу?
– Он друг Роберта, так что, думаю, он может приехать. – Клариса смотрела на Миллисент в упор.
– Он будет на балу, – со вздохом призналась Миллисент. – Это граф Тардю, Кори Макгоун, самый замечательный мужчина на берегах Шотландии.
– Он, наверное, хорош собой, – произнесла Клариса.
– Волосы у него такого цвета, как солнце, глаза голубые, как бирюза. Он отличный наездник и охотник, азартный игрок и прекрасный танцор. – Взгляд Миллисент подернулся дымкой. – Он прекрасен, как сон.
– Вы с ним танцевали?
– Один раз. Мне тогда было семнадцать. Я наступила ему на ногу. – Миллисент наклонила голову и пробормотала: – Так мне и надо. Не замахивайся на то, чего недостойна.
– Кто вам это сказал? – раздосадованно спросила Клариса.
– Отец.
Клариса не могла произнести вслух то, что подумала об отце Миллисент, и тихо сказала:
– Иногда именно те, кто нас любит, не видят наших достоинств…
– Отец не был слепым. Он был справедливым и честным.
– Возможно, все так и есть. Но он ничего не знал о красоте. – Клариса не дала Миллисент возможности возразить. – Я намерена помочь вам с прической и нарядом, и вы будете ходить как королева и улыбаться как сирена, и лорд Тардю обязательно в вас влюбится.
Миллисент рассмеялась.
– Я серьезно. – Она встала и похлопала Миллисент по плечу. – Начните думать об этом. – Клариса повернулась и пошла прочь.
Она слышала, как Миллисент затопала ногами по деревянному настилу беседки.
– Принцесса Клариса, не уходите! – Тон ее был таким же повелительным, как и тон самой Кларисы. Клариса повернулась к ней, и Миллисент сказала: – Я серьезно. Сосредоточьте внимание на Пруденс. Помогите мне с организацией бала. А главное, оставайтесь мне другом: но не пытайтесь устроить мою жизнь за меня. Я ею вполне довольна.
Принцесса может поймать куда больше мух на мед, чем на уксус.
Вдовствующая королева Бомонтани
На конюшне жизнь шла своим чередом. Конюхи и их помощники занимались своими делами. Клариса быстро шла между рядами стойл к своему любимцу Блейзу. Ей не терпелось погладить его по бархатному носу. Он ничего не требовал от нее, кроме твердой руки на поводьях и ласкового массажа после хорошей скачки. Никогда не пытался сбросить ее с себя и никогда не причинял ей боль. Здесь, в этом доме, все было бессмысленным и диким, за исключением Блейза. Этот самец в отличие от хозяина дома был вполне разумным существом.