Молодая девушка с забранными под тонкий шарф темными волосами стояла у иконы, держа толстую свечу, и шептала что-то – может, молилась, может, исповедовалась.
Ян наблюдал за ней, укрывшись в полумраке притвора [6] . Он видел, как девушка приблизилась к распятию, под которым располагалось место для возжигания поминальных свечей, поставила свою свечу и перекрестилась. Ян не слышал ее слов, но точно знал, о ком молится темноволосая. Девушка склонила голову и повернулась к выходу, а Ян поспешно выскользнул в полуоткрытую дверь. Еще не хватало, чтобы Александра заметила, что он за ней следит.
Его щеки мягко, словно девичья ладонь, коснулся ветер.
Ян поднял голову к бледно-серому небу, расчерченному еще голыми, не оправившимися после зимы, ветвями деревьев, и подумал о той, за кого молилась Александра.
Он не мог молиться, у него были свои, особые, методы, а потому Ян зажмурился, раскинул руки, приноравливаясь к ветру и чувствуя, как и сам какой-то частью сознания становится одной из ветреных тугих струй – свободным, не знающим препятствий.
«Лиза», – позвал он и снова почувствовал ласковое прикосновение к щеке.
Лиза уже не стояла за спиной сестры мрачной тенью и не была в том мире, где палит солнце и вечный штиль, откуда, казалось бы, нет выхода, но где ему, Яну, довелось побывать однажды… Лиза простила свою сестру. Это было настоящим чудом, и взамен она получила великий дар – свободу. Ян необычайно остро ощущал, что это именно так. «Забавно, – подумал он, – прощая, мы больше делаем для себя, чем для кого бы то ни было…»
Ян медленно опустил руки и открыл глаза.
Прямо перед ним стояла Саша.
Ее красивое, немного бледное лицо, как всегда, казалось застывшим, а ведь что Ян только не делал, чтобы хоть немного расшевелить ее, чтобы растопить этот арктический вечный лед. Неужели тщетно? Неужели Александра так и не изменилась?
– Ты следил за мной? – спросила она, глядя в лицо парню.
Он едва заметно вздохнул.
– Присматривал. Назовем это «присматривал». Легче вовремя приглядеть за тобой, чем потом извлекать из какого-нибудь особенно неприятного места, – сказал Ян. Он мгновенно взял себя в руки и, как и прежде, казался насмешливым.
Саша рассеянно заправила за ухо потревоженную ветром прядку волос.
– Я… – она замялась.
При ее многолетней привычке молчать, не рассказывать о своих проблемах, а лучше и вовсе не думать о них, говорить откровенно было очень тяжело, почти неподъемно. Ян прекрасно это понимал. Понимал, потому что и сам был в точности таким. Вот ведь встретились два одиночества – дурацкая присказка, хуже и не придумаешь.
– Я знаю. Она теперь свободна, – сказал он, отводя взгляд от лица девушки.
Саша кивнула, и они медленно двинулись по колдобистой улице по направлению к парковке, где остались ее мотоцикл и его скутер.
Дорога была безлюдна. Этот маленький городок неподалеку от школы, в которой они учились, казался застывшим и пустым. Как и единственная на всю округу церквушка.
– Ян, – сказала Александра тихо, – как ты думаешь, почему она… почему она меня все-таки простила?
Девушка замолчала, закусив губу, словно сказала слишком много, непозволительно много.
– Потому что ты ее сестра, потому что она все-таки, несмотря ни на что, тебя любила, – ответил Ян. Чтобы не смущать свою собеседницу, он больше не смотрел на нее, уставившись на весеннюю черную грязь под ногами. – Она натворила много глупостей, но не со зла, а из желания жить. Знаешь, когда мы пытались тебя вернуть, она сопротивлялась до последнего и пыталась бежать, а потом вдруг поняла что-то и смирилась. Я боялся, что обмен может пойти не так, но Лиза сама пошла тебе навстречу.
– Я очень перед ней виновата, – произнесла Саша глухо.
– Это так, – подтвердил Ян, – но пусть это осознание вины не будет негативным тяжелым чувством, которое не поможет ни ей, уже совершенно свободной, ни тебе. Теперь ты должна жить – и за себя, и за нее. То, что выжила именно ты, означает, что ты нужна в этом мире, что твоя задача еще не выполнена. Понимаешь?
– Понимаю…
Они дошли до парковки.
– Ну что, по коням? – предложил Ян уже совершенно другим тоном. – Вперед, нас ждут великие открытия!..
– Спасибо тебе. – Прохладная девичья рука опустилась на его руку, лежащую на руле черно-желтого скутера, и Ян едва заметно вздрогнул, словно его пронзил разряд тока.
Парень хотел что-то сказать, но Александра уже отдернула пальцы и шла теперь к своему мотоциклу, припаркованному чуть дальше.
Ян проводил ее задумчивым взглядом и включил зажигание. И вправду, пора ехать, пока в школе не забеспокоились из-за их отсутствия.
* * *
Евгений Михайлович, директор школы и куратор небольшой группы подростков, занимающихся поисками артефактов, при формулировании нового задания был строг.
«Надеюсь, в этот раз вы справитесь», – сказал он, намекая на прошлую неудачу.
Ян, слушая его, лишь усмехнулся. Сам он вовсе не считал неудачей то, что они не притащили из Китежа чудесную икону святой Софии. Парень достаточно насмотрелся на святыню и хорошо помнил, что она сделала с его друзьями, чтобы понимать: выносить этот артефакт в наш мир нельзя. Ни в коем случае. Некоторые артефакты лучше не брать – и точка. Магия – не игра, особенно такая, действующая на подсознание. Да, вокруг иконы формируется некий идеальный мир, мир добра и справедливости – так, как понимает это странная сущность, именуемая святой Софией, но похожая на представителя языческих, очень древних сил. Солнце бывает согревающим, а бывает – сжигающим. Так вот, святая София как раз из этого разряда. Из разряда такого добра, которое, если побеждает, оказывается гораздо хуже любого зла. Александра оказалась права.
Он покосился в сторону сидевшей в кресле девушки. Она казалась холодной и, как всегда, отстраненной. Очень красивая, с четким профилем, какие выбивали на античных камеях. Почувствовав взгляд, Александра оглянулась на Яна, и на ее губах промелькнула теплая улыбка.
В последнее время между ними установились гораздо более теплые отношения, чем в начале знакомства. Впрочем, если сравнивать с периодом начала знакомства, и антарктический лед показался бы теплее.
– Ян, что ты думаешь об этом? – спросил тем временем Евгений Михайлович, адресуясь непосредственно к нему.
Неудивительно. Именно Ян отвечал в их патриотической группе, носящей название «Русичи», за ту мистическую область, что получила название магии.
Ян молчал. Он запустил пятерню в длинную асимметричную челку, закрывавшую добрую половину его лица, оглядел своих новых друзей: серьезного аккуратиста Глеба, влюбленного в рыжую романтичную художницу Ольгу; уже прыгающую от нетерпения и желания бежать куда-то Динку, самую младшую из группы, сдержанного до поры до времени Северина с пронзительно-яркими синими глазами, спокойствие которого было обманчиво. Парень снова взглянул на Сашу и наконец перевел взгляд на Евгения Михайловича – подтянутого мужчину уже в возрасте, казавшегося отставным полковником спецслужб (впрочем, Ян знал, что так оно и было).