Сегодня рыжая была с блондинистым парнем, и держались они как явная парочка.
Глеб при виде их сбился с шага. Северин буквально физически почувствовал боль и растерянность своего друга. Ему было так обидно за Глеба, что хотелось схватить за шиворот этого блондинчика и вмазать его лицом в стену. Просто кулаки чесались… Но парень сдержался, прекрасно понимая, что делу этим не поможешь. Если рыжая выбрала этого смазливого придурка, значит, она что-то в нем нашла. Вероятнее всего, она и недостойна Глеба, только другу этого не объяснишь. Любовь – жестокая штука, невозможно распоряжаться ею по собственной воле. И вот парадокс: чем безнадежнее, чем мучительнее любовь – тем она крепче.
– Почему она не уехала? – прошептал Глеб, глядя вслед удаляющейся по аллее парочке.
Северин не ответил, хотя, конечно, подумал, что из-за белобрысого.
Вот ведь засада.
– Пойдем, – потянул он друга за рукав рубашки, – Динка нас звала, она, кажется, нарыла что-то интересное.
Глеб машинально кивнул, но было заметно, что на самом деле его сейчас не интересует ни то, куда пропал Ян, ни место нахождения Брюсова календаря, ни нарытые Динкой сведения. И, кстати, совершенно зря.
Когда они вернулись в комнату, Динка, сияя, сообщила, что обнаружила и взломала переписку тех самых конкурентов, что уже не раз переходили «русичам» дорогу.
– И что, они планируют снова напасть на нас? – спросил Глеб как-то вяло.
– Нет! – Девочка с торжеством оглядела собравшихся – без Яна их опять стало четверо. – Их не интересует «Монино».
– Почему же? – В голосе Глеба, наконец, послышалось легкое удивление. – Они не охотятся за Брюсовым календарем?
– Как раз за ним и охотятся! – Динка хотела выдержать драматическую паузу, но уже не могла сдерживаться – открытая тайна распирала девочку изнутри. – Они ищут на месте Сухаревой башни и, очевидно, уже нашли кое-что интересное!
– Сухарева башня? – переспросил Северин. Возможно, он уже слышал это название в связи с Яковом Брюсом, но не мог точно вспомнить.
– Это казарма, названная в честь полковника Сухарева, – объяснила Александра. Она, как и Глеб, да что там, как все они, казалась грустной и потерянной. – Яков Брюс возглавлял находящуюся там школу математических и навигационных наук, а на последнем этаже этого сооружения была обсерватория. Про Сухареву башню говорят много разного. Но, безусловно, это необычное, мистическое место.
– И где она находится? – уточнил Северин.
– Находилась, – поправил Глеб. – При Сталине ее разобрали. В наши дни хотели восстановить, но пока что никак. Словно мешает что-то.
– Кстати, мне попадалось в Инете, что неприкаянный дух Брюса переместился в Сухареву башню, – добавила Динка. – Ну, после того, как его могила была уничтожена. С этим Брюсом вообще сплошная мистика! – девочка повернулась к Северину как к единственному здесь потенциально незнакомому с материалом слушателю. – Его погребли в склепе на каком-то нерусском кладбище.
– В склепе у лютеранской кирхи Святого Михаила, в Немецкой слободе, – машинально уточнила Александра. Она по-прежнему казалась погруженной в свои собственные мысли.
– Ага, я так и сказала, – отмахнулась Динка. – Потом могилу уничтожили, а останки передали в лабораторию какому-то чуваку…
– Михаилу Герасимову, – вставил на этот раз Глеб, – он известен тем, что реконструировал по черепам лица и воссоздал внешность многих исторических деятелей. Например, Тамерлана, Ярослава Мудрого, Ивана Грозного. Очень известный человек.
– Неважно! Все равно Брюса ему восстановить не удалось! Останки графа бесследно исчезли! – с торжеством заключила Динка.
– Впечатляет! – покачал головой Северин. – А почему эту башню разрушили?
Видимо, запас Динкиных знаний подошел к концу, потому что она покосилась на Глеба.
– В принципе ее даже не разрушили, а разобрали по кирпичику, – неохотно сказал тот. – По велению Сталина. Он тоже искал Брюсову книгу. И не нашел, собственно, поэтому мы сразу отмели версию, что календарь может быть в Сухаревой башне… Но, возможно, ошибались. Думаю, все равно нужно проверить и не дать нашим врагам найти артефакт раньше нас. Кстати, если Ян на их стороне, он мог специально задерживать нас здесь и создавать видимость чего-то мистического. Может, он и не нашел книгу, а отвлекал нас. Как ты думаешь, Саша?
Девушка вздрогнула и кивнула.
– Да… – проговорила она, словно в полусне. – Надо поехать посмотреть…
Северин вздохнул. Вроде бы они поступали верно, однако ощущение неправильности усиливалось. Он не понимал источника своего беспокойства, но уже едва мог его игнорировать. Что-то они пропустили, что-то по-настоящему важное…
Чтобы собраться и сдать комнаты, ребятам не потребовалось много времени, и вот они уже мчались к Москве.
* * *
Ветер бил в лицо, трепал выбившиеся из-под мотоциклетного шлема пряди.
Александра следовала за своими друзьями. Совершенно машинально маневрировала между машинами и думала, думала…
Глеб сказал, что Ян мог специально устраивать всякие штуки, чтобы отвлечь их внимание. Но разве то, что происходило в подвале, было похоже на фокусы? Нет, Саша чувствовала совершенно четко, что там они столкнулись с настоящим злом. Ей не нравилось «Монино», ужасно не нравилось! Теперь, когда они вырвались оттуда, даже дышалось легче! Может быть, потому что исчез этот навязчивый сладкий запах, который шел от Маши, прилипшей к Яну хуже банного листа.
Запах… навязчивый цветочный запах. Ведь и Северин, кажется, о нем говорил.
Девушка прибавила газу и, поравнявшись с Северином, закричала:
– Ты чувствовал запах цветов?
– Что? – он попытался сдвинуть шлем, чтобы лучше слышать.
Девушка понимала, что время не самое удачное, но ей казалось необычайно важным выяснить все прямо сейчас, не теряя ни минуты.
– Ты чувствовал запах цветов? Роз? – выкрикнула она как можно громче.
– Да, – Северин так растерялся от этого вопроса, что его мотоцикл опасно вильнул, но, к счастью, парень все же справился с управлением. – От Марии очень сильно пахло розами.
Саша кивнула.
Северин покосился на нее, но она больше ничего ему не сказала.
А в голове усиленно, как зацикленная на повтор песня, крутилось: цветочная женщина, цветочная женщина…
Мысль была совершенно бредовой, и Александра понимала это, но все же никак не могла от нее избавиться. Ей вспомнилась одна из легенд, связанных с Яковом Брюсом. Будто бы он создал себе из цветов женщину. Такую красивую, что и свет не видывал. И стала она ему и служанкой, и полюбовницей. Интересно, что с ней стало потом?…
«Надо бы попросить Евгения Михайловича разузнать об этой Марии…» – решила девушка и кивнула обеспокоенному Северину, который предпочитал держаться к ней поближе, видимо, чтобы Саша не выкинула еще чего эдакого.