Поэт захватил ее руки:
— Вы не хотите пригласить меня на чашку чаю? Я еще вам почитаю.
Привести этого лохматого домой, где дети, и дальше слушать? А вдруг Володенька вернулся?
— Уже поздно, — сказала она торопливо. — Дети и муж уже, наверное, спят. Вернее, муж не спит, ждет меня.
— Как муж? — поразился поэт. — Алла сказала, что вы разведены..
— Она поторопилась. Мы помирились.
— Но помилуйте, — в голосе поэта звучало обиженное возмущение, — а что буду делать я?
— Поедете домой.
— На чем? Метро уже закрыто.
— На такси.
— На такси у меня нет денег.
Лена ссудила поэту деньги, которые он принял с видом оскорбленного достоинства и, не прощаясь, стал спускаться по лестнице.
— Сам дурак, — пробормотала Лена, входя в квартиру, — прохожий в прихожей.
Володи дома не было. Лена тяжело вздохнула и отправилась в ванную смывать макияж.
Из зеркала на нее смотрело чужое, замученное, вульгарно декорированное лицо. Зачем все это? Глупости какие. Что она с собой наделала? Как теперь Володя на нее посмотрит? Что подумает? Он ее любит такой, какая она есть в натуральном виде. Или уже не любит? Хотелось плакать, но еще больше спать.
ОТКРОЙТЕ, МИЛИЦИЯ!
Наряд милиции забрал Володю из ДЭЗа (по старой терминологии — ЖЭКа) в районе Чистых прудов, где он расспрашивал об Иванове, живущем на улице Мясницкой. Сотрудницы ДЭЗа сразу настороженно отнеслись к его расспросам об Иванове, его комплекции и сережках жены Иванова.
— Зачем вам? — спрашивала техник-смотритель, удивительно похожая на Лену.
Володю это сходство коробило.
— Я должен Иванову большую сумму, — врал он, морщась. — У меня есть деньги, но я не знаю, когда он бывает дома, да и вообще, тот ли это Иванов.
— Подождите, — велела Ленин двойник и выскочила из комнаты.
Вернулась она умиротворенная, слегка злорадная и почему-то предложила Володе попить чайку.
— Мне некогда, — сказал он, — если вы не можете мне помочь, я лучше уйду.
— Нет-нет, — замахала руками двойник, — подождите, я сейчас документы подниму.
Две другие сотрудницы искоса рассматривали Володю, но, как только он поднимал на них глаза, тут же утыкались в бумаги и принимались лихорадочно их листать.
Когда в комнату вошли старшина и рядовой милиции, женщины дружно испустили вздох облегчения.
— Где наводчик? — спросил старшина.
— Вот он. — Женщины, как по команде, указали пальцем на Володю.
— А ну, пошли! — велел ему старшина.
— Как это пошли? — возмутился Володя. — За что?
— В отделении разберемся, пошли, я сказал.
— Никуда я не пойду!
Володя не только пошел, но засеменил быстро, потешно и на цыпочках: рядовой профессионально оторвал его от стула, захватив сзади рубашку на вороте и, придушив, потом поддернул брюки на спине вверх, и они болезненно передавили промежность. Володя чуть не скулил от боли, чертыхался и размахивал руками, пока его спускали в столь унизительном виде по лестнице и заталкивали в милицейский «уазик».
Бессонную ночь он провел в камере предварительного заключения в обществе хулиганов, воров и дебоширов. На допрос Володю вызвали только в полдень следующего дня.
— Следователь Егор Егорович Иванов, — представился очень низкого росточка мужчина одних с Володей лет.
Услышав фамилию, Володя вздрогнул.
— Ага, вот и мне интересно, — ухмыльнулся следователь, — почему все Ивановы? Что за специализация такая?
Он рассматривал список, конфискованный у Володи при задержании. Затем пододвинул к себе бланк протокола и стал спрашивать:
— Фамилия? Имя? Отчество? Год, место рождения? Адрес?
— По которому прописан или по которому живу в настоящее время? — уточнил Володя.
— Все запишем, и по тем, что промышляешь, тоже.
— Послушайте, это недоразумение. Никакой я не вор и не наводчик.
— А кто?
— Рогоносец.
— В каком смысле? — не понял следователь Иванов.
— В прямом, то есть в фигуральном. В этом списке любовник моей жены.
Следователю послышалось «любовники».
Он вытаращил глаза и вытянулся на три сантиметра.
— Во! Все? Зациклилась на Ивановых?
— Надеюсь, что только один, — хмуро ответил Володя.
Когда он закончил рассказывать свою печальную историю, следователь расхохотался:
— Ну, мужик, ты даешь! Мы сегодня все утро телефоны обрываем, звоним по городам и весям, народ отправили по адресам, которые ты вычеркнул. Ни одной зацепки. Умора! А он любовника вычисляет! Не обижайся, что я смеюсь. Представляешь, серийный грабитель, который чистит только Ивановых? Давай знакомиться. Как тебя, Володя? А я Егор.
Они пожали друг другу руки.
— На работе что у тебя? — поинтересовался Егор.
— Прогул запишут.
— Сейчас устроим. Давай телефон.
Егор разговаривал с Володиным начальством так строго, что на том конце поинтересовались, сколько еще дней Соболев будет занят на важном оперативном задании.
— Он вам сам сообщит, — отрезал Егор.
— Ну что, я пойду? — спросил Володя. — Не выспался я из-за ваших преступников и тренировку пропустил.
Егор задумался, потом вдруг заявил:
— Я тебе помогу. Конечно, использование служебного положения и прочее, но в таком деле… Должна же быть мужская солидарность? Ты у меня поспи здесь на диване, пока я смотаюсь в тюрьму на допрос. Потом возьмем милицейскую машину и проедем по твоим адресам. Этот мой однофамилец в штаны наложит, гарантирую.
Утром, то ли от выпитого накануне джина, то ли из-за стихов Шульгина, у Лены болела голова, вставать не хотелось. Петя стоял рядом с кроватью и что-то быстро бормотал.
Расчет его был прост: промямлить информацию, чтобы она была не понята. Потом, когда дело дойдет до разборки, честно вопить: я говорил, я передавал, я не виноват, что ты не слушала!
Номер не прошел.
— Меня в школу вызывают? — переспросила мама. — Почему? Говори четко! Как это не знаешь? Кто вызывает? Мария Гавриловна? Ладно, приду. Ой, как голова болит! Скажи Насте, чтобы принесла мне анальгин и воды.
Классный руководитель 6 «Б» класса, Мария Гавриловна, чей педагогический опыт исчислялся полутора годами, увидев Лену, невольно воскликнула:
— Ой, как вы изменились!
— У меня неприятности дома, — пояснила Лена.