Саймонс глянул на Дронго. Тот понял его взгляд.
— Да, — крикнул он тоже по-русски.
Дверь открылась. Кто-то выглянул, и Саймонс ударил его сзади по шее. Неизвестный рухнул.
— Если окажется, что мы ошиблись, меня выгонят со службы, — заметил лейтенант, входя в помещение и втаскивая за собой бесчувственное тело незнакомца. Дронго внимательно посмотрел на этого человека — раньше он его не видел. Они прошли дальше. В кресле перед компьютером сидел еще мужчина. Рядом на ящике лежал пистолет. Увидев входящих, мужчина метнулся к оружию. Прозвучал выстрел, и несчастный взвыл от боли. Пуля попала ему в правую руку. Саймонс уважительно глянул на Дронго. Тот умудрился попасть бандиту в руку с первого выстрела, почти не целясь. Откуда Саймонсу было знать, что Дронго сразу узнал в этом человеке своего «знакомого» по грязному отелю, где «отдыхал» несколько часов назад. Бандит упал на пол, продолжая выть.
Саймонс подошел и забрал его оружие.
— Кто еще здесь есть? — строго спросил он, но раненый только громко стонал.
Дронго подошел к нему, приставил оружие к здоровой руке.
— Теперь мы в расчете за мою голову, — удовлетворенно проговорил он. — Тебя спрашивают, кто еще здесь есть и где женщина? Считаю до трех, потом стреляю.
— Не нужно, — крикнул раненый. — Она здесь, в другой комнате.
— Где еще твои люди?
— Дежурят у здания ФБР, — выдохнул раненый. — Только не стреляй… — Он выругался, и Дронго улыбнулся.
Саймонс, не понимающий русского языка, пожал плечами. Он догадался, что раненый ругается.
Дронго вбежал в соседнюю комнату. Там на какой-то кушетке сидела Эльвира Нащекина, скованная наручниками. Она слышала выстрел и крики раненого. Поэтому не удивилась, когда увидела Дронго. Он бросился к ней, крепко сжал в объятиях.
— Спасибо, — тихо произнесла Эльвира, — только не так сильно. У меня, кажется, вывихнуто плечо.
— Извини. — Он чуть отстранился. Дронго полагал, что их встреча будет несколько иной, но сказалось напряжение последних часов. После бурных событий наступала обычная апатия. Его напарница даже не обрадовалась, увидев знакомое лицо, словно ей была безразлична собственная судьба. У нее было бледное лицо, на щеке красовался кровоподтек. Дронго нахмурился. Очевидно, она пыталась оказать сопротивление после того, как напавшие на них убийцы неожиданно ударили его по голове.
— Я принес ключи от наручников, — сообщил Саймонс, появившись в комнате. — Рад вас приветствовать, мисс Нащекина. Кажется, двое других мерзавцев дежурят у здания ФБР и здесь больше никого нет. — Он подошел к Эльвире и снял наручники.
Женщина слабо кивнула в знак благодарности. Дронго подумал, что она изменилась. Последние несколько часов были тяжелым испытанием для ее психики. Саймонс вышел, чтобы помочь раненому, вызвать врачей и полицию. Нащекина внимательно посмотрела на Дронго.
— Я думала, что у ресторана тебя убили, — призналась она.
— Это я виноват. Глупо подставился, — развел руками Дронго, — но ты здорово меня направила. Южное направление и этот полунемец. Машков вспомнил, что с Гейтлером работал Рейнбоу, полунемец-полуангличанин. А я нашел на карте парк Рейнбоу и догадался, где тебя нужно искать.
— Спасибо, — слабо улыбнулась она, пытаясь встать.
— Они тебя били? — Он помог ей подняться.
— Несколько раз ударили. Эта пара еще ничего, другая была хуже. Там один садист бросал на меня такие взгляды! Если бы он не уехал, я не знала бы, как себя вести. Он смотрел на меня такими страшными глазами, как будто я была в его полной власти. Они, наверное, дежурят у здания ФБР. Возьмите их…
— Лейтенант Саймонс уже звонит своим коллегам и в ФБР. У твоего обидчика нет ни единого шанса…
— Спасибо, — снова произнесла Нащекина и чуть пошатнулась.
Дронго поддержал ее за руку.
— Ты сообщил в Москву о случившемся? — спросила Нащекина.
— Да. — Он произнес это слово с некоторым колебанием, и Эльвира все поняла.
— Ты просил отменить операцию в Брюсселе?
— Конечно, просил.
— Они согласились?
Он услышал иронию в ее голосе.
— Нет.
— Я удивилась бы, если бы согласились.
— Я тоже, — признался он.
В соседней комнате стонал раненый.
— Что ты с ним сделал? — поинтересовалась Нащекина.
— Выстрелил в руку. Он попытался схватить пистолет.
— Насколько я помню, ты хорошо стреляешь. Почему не в оружие?
— Этот тип ударил меня по голове и отвез в какую-то дрянную гостиницу. Напал на нас. Украл мои деньги. Я решил, что будет справедливо, если он немного помучается.
— А ты злопамятный, — улыбаясь, произнесла Нащекина.
— Да, когда пытаются убивать моих друзей.
Она посмотрела на него каким-то странным взглядом. И неожиданно предложила:
— Позвони Виктору Машкову, сообщи, что все в порядке.
— Подождем несколько минут. Пусть возьмут вторую пару у здания ФБР. И тогда я сразу ему перезвоню.
В этот момент в комнату вошел Саймонс:
— Я пытаюсь оказать помощь вашему «знакомому». Кстати, тех двоих взяли. Только что. Один из них убийца, который был в доме родственницы Бачиньской. Я думаю, его опознают, и теперь у суда будут все основания для его осуждения.
Дронго достал аппарат, набрал номер.
— Это я, — сказал он, услышав знакомый голос, — все в порядке. Она стоит рядом со мной.
— Передай ей телефон, — сдержанно попросил Машков.
Дронго отдал аппарат Нащекиной.
— Здравствуйте, Эльвира. — Машков с трудом сохранял невозмутимость. — Я очень рад, что все уже закончилось. Поздравляю вас. Я думаю, вы можете сразу вернуться в Москву.
— Мы должны еще заехать в Берлин, — напомнила она.
— Нет. В Берлин поедут другие. Возвращайтесь. Это приказ. Достаточно того, что вы сделали. И берегите себя…
Последние слова выдали его волнение. И это поняли оба.
— Благодарю вас, — произнесла Нащекина чуть дрогнувшим голосом, возвращая телефон Дронго.
Тот убрал аппарат в карман и посмотрел на часы.
«Уже четыре часа утра, — подумал он, — в Москве сейчас час дня, а в Брюсселе — одиннадцать. Через три часа они войдут в офис этой фирмы и найдут, наконец, неизвестного Андрея Михайловича». Ему очень хотелось верить, что на этом все закончится. Откуда ему было знать, что с этого все только начнется?