Уитни решительно подавила желание броситься в его объятия и вместо этого вежливо улыбнулась.
— Доброе утро, — тихо обронила она. — Отправимся верхом или в экипаже? В конюшне полно лошадей, и вы можете выбрать любую.
— Боюсь, вам придется ехать одной. Мне необходима коляска, чтобы доставить на пикник всех этих дам, которые живут в постоянном страхе перед падением с лошади.
И, кивнув на темную тень около передней двери, пояснил:
— Клейтон поедет с вами и покажет, где мы собираемся.
Уитни, охваченная мгновенной паникой, почувствовала, как горло перехватил комок разочарования, смешанного с тревогой. Просто невозможно поверить, что Пол оказался способен на такое! Поскольку он пригласил Уитни и пикник дается в ее честь, значит, просто обязан сам проводить ее! Кроме того, единственной из девушек в округе, боявшейся лошадей, была Элизабет Аштон.
Ужасная мысль ошеломила Уитни. Что, если Пол таким образом дает ей понять, что не собирается играть роль ревнивого поклонника? Вчера вечером он, вероятно, понял, что Уитни желает заставить его помучиться, и сегодня показывает, что ее уловка не удалась.
Сверхчеловеческим усилием Уитни заставила себя небрежно пожать плечами и улыбнуться:
— Жаль, что упускаете случай прокатиться! Слишком хороший день сегодня, чтобы тесниться в коляске!
— Клейтон покажет вам место, — повторил Пол, изучая спокойное лицо девушки, и сухо добавил:
— Надеюсь, вы достаточно хорошо познакомились, чтобы называть друг друга по имени?
Уитни оторвала взгляд от Пола и нехотя посмотрела в сторону Клейтона, стискивая зубы от омерзения.
— Уверен, ваш отец не станет возражать, если Клейтон возьмет одну из лошадей, — заключил Пол, шагнув к крыльцу, но на четвертой ступеньке обернулся:
— Позаботьтесь о моей даме! — окликнул он Клейтона и сел в коляску, оставив Уитни слегка умиротворенной и полностью сбитой с толку его поведением. Сначала поручает ее попечению Клейтона, а потом галантно называет «своей дамой».
В ее смятенные мысли ворвался низкий баритон. — Доброе утро! — негромко приветствовал ее Клейтон, все еще стоя в дверях.
Проглотив не менее трех едких ответов, она ограничилась пренебрежительным осмотром его костюма — безупречно белой сорочки, распахнутой у ворота, серых бриджей для верховой езды и сверкающих черных сапог.
— Вы ездите верхом? — ледяным тоном осведомилась она.
— Доброе утро, — повторил он подчеркнуто спокойно и вежливо улыбнулся.
Уитни сжала зубы и протиснулась мимо него на яркое солнце, предоставив ему следовать за ней или оставаться в доме — ей все равно.
Она решительно шагала по тропинке, ведущей в конюшню, слыша за собой его шаги. Однако на полпути он выступил вперед, загораживая дорогу, и все с той же улыбкой осведомился:
— Вы с каждым джентльменом, сумевшим украсть поцелуй, обращаетесь так неприязненно или только со мной?
Уитни облила его уничтожающим презрением:
— Мистер Уэстленд, прежде всего вы не джентльмен! Во-вторых, я терпеть вас не могу! А теперь прошу, дайте мне пройти.
Но Клейтон и не подумал. В задумчивом молчании он изучал гневное лицо девушки.
— Будьте добры отодвинуться и пропустить меня, — повторила Уитни.
— Постойте спокойно несколько минут, и я исполню вашу просьбу, но сначала хотел бы извиниться за вчерашний вечер, — невозмутимо ответил Уэстленд. — Не могу припомнить, когда в последний раз извинялся за что-то, поэтому у меня это может получиться не сразу.
Какой высокомерный, самовлюбленный павлин! Считает, что может позволить себе с ней любые вольности и отделаться несколькими формальными словами извинения! Приказав ей «стоять спокойно», он весьма эффективно уничтожил добрые намерения Уитни выслушать его и поскорее покончить с этим.
— Я не собираюсь принимать от вас никаких извинений, удаются вам они или нет! А теперь убирайтесь с дороги!
Лицо Клейтона потемнело от раздражения, и Уитни, почти физически ощутив, как старается он сохранить самообладание, поспешно глянула в сторону конюшни, словно ожидала, что кто-то оттуда придет на помощь. Там оказался Томас, пытавшийся удержать Опасного Перекрестка, который фыркал и норовил отпрянуть.
И месть неожиданно приобрела образ свирепого вороного жеребца. Улыбка, обращенная Уитни к рассерженному мужчине, казалась ослепительно искренней.
— Мои манеры тоже были небезупречны, — призналась Уитни, отчаянно пытаясь изобразить раскаяние, хотя ей очень хотелось смеяться. — Если желаете принести извинения, я буду рада их принять.
Во взгляде его мгновенно промелькнуло подозрение, и Уитни поспешно добавила:
— Или вы передумали?
— Не передумал, — негромко откликнулся он, приподняв ее подбородок. — Очень сожалею, что напугал вас вчера вечером. Поверьте, я ни за что на свете не посмел бы причинить вам зло и очень хочу, чтобы мы стали друзьями.
Уитни подавила страстное желание отбросить его руку и притворилась, что обдумывает предложение.
— Если мы собираемся быть друзьями, значит, должны иметь что-то общее, не так ли? Я, например, ужасно люблю ездить верхом. А как насчет вас? Надеюсь, вы неплохой наездник?
— Неплохой, — подтвердил он, окидывая ее холодным, оценивающим взглядом.
Спеша отделаться от столь тщательного осмотра, Уитни отстранилась и направилась к стойлам.
— Сейчас поищу для вас лошадь, — пообещала она. Клейтону Уэстленду придется сесть на этого жеребца или признать, что боится! Так или иначе, самолюбию его будет нанесен ужасный удар, и Уитни считала, что он заслуживает все, что ему предназначается, до последней капли!
Уитни подбежала к Томасу, задыхаясь от волнения. Украдкой оглянувшись, она увидела, что Клейтон стоит всего шагах в пяти. Слишком близко!
— Велите немедленно оседлать Опасного Перекрестка, Томас. Мистер Уэстленд желает ехать сегодня на нем! — понизив голос до шепота, приказала она.
— Что?! — охнул Томас, воззрившись на Уэстленда. — Вы уверены?
— Абсолютно! — кивнула Уитни, смеясь про себя. Томас, покачивая головой, повернулся и направился в конюшню. Чрезвычайно довольная собой, Уитни сцепила руки за спиной и зашагала к ограде загона, где уже стоял Клейтон.
— Я велела оседлать для вас нашего лучшего жеребца, — сообщила она.