Он тихо постучал.
Дейзи подняла глаза, на ее лице отразился шок.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Пришел просить прощения.
— Не беспокойся. — Она поджала губы. — Ты знаешь, где выход.
— Я пришел просить прощения, — повторил он, не обращая внимания на ее слова и усаживаясь на стул напротив. — Объяснить и выслушать.
— Мне неинтересно.
— Если ты, не глядя, будешь стучать по клавишам, рискуешь стереть из компьютера нужные данные, — тихо заметил он. — Дейзи, прости меня, я кругом не прав: не выслушал тебя, не дал возможности рассказать про Билла. У меня помутилось в голове, и я обвинил тебя в том, чего, знаю, и быть не могло. Я не вправе просить о снисхождении, но все-таки выслушай меня. — Он перевел дыхание. — Ты разрешишь мне объяснить?
Она долго смотрела на Феликса, потом кивнула.
Уговорить Дейзи выслушать его было самой простой частью плана. Теперь он должен поведать ей то, о чем не говорил еще никому, даже семье.
— У меня был роман… с одной женщиной. Он кончился разрывом. В тот день, когда ты приехала в Лондон, я случайно столкнулся с ней в супермаркете. Она выбила меня из колеи, довела до бешенства. Я не стал тебя слушать, когда ты хотела рассказать, что произошло в музее.
— Это все? — Дейзи скрестила руки на груди. — Все твое объяснение? Ты был не в себе и выместил злость на мне.
— Не совсем так, — признался Феликс.
Он не сомневался, что придется рассказать все от начала до конца, однако мысль о том, чтобы сделать горькое признание, была для него мучительна, как если бы он теребил незажившую рану, проходившую через сердце. Впрочем, другого пути вернуть Дейзи он не видел.
— Однажды я вернулся домой раньше обычного — хотел сделать приятный сюрприз. Она стояла на балконе.
На открытом лице Дейзи появилось выражение, которое он легко прочитал.
— Да, она была не одна, — подтвердил он, — но не так, как ты подумала, не с любовником, а с подругами.
Будь она с мужчиной, ему было бы легче. Он бы понял, что ею движет любовь, страсть, увлечение, а не обыкновенная расчетливая жадность. Этого Феликс не мог понять и простить.
— Что было потом? — спросила Дейзи.
— Она разговаривала с подругами. Никто не слышал, как я вошел, поэтому они не замолчали и не сменили тему. Тогда я узнал, как она относится ко мне на самом деле. — Он отвернулся, чтобы не видеть — он не сомневался — жалости в глазах Дейзи. Феликс испытывал почти физическую боль, высказывая в первый раз вслух то, что столько лет держал в себе. — Она сказала, что не любит меня, но любит тот стиль жизни, который я ей обеспечиваю. Еще она сказала, что я… скучный.
— Она так сказала?
— Ей нужен был не я, — он впервые нашел в себе силы признаться в этом, — а мой кошелек.
— Не знаю, как это назвать… — покачала головой Дейзи. — У меня не хватает слов. Как она могла?
Для Феликса шок обернулся душевной травмой: он начал подозревать всех — семью, друзей, женщин. Наконец он сделал самую страшную ошибку — усомнился в искренности Дейзи.
— В тот день ты произнесла несколько фраз, которые она раньше часто повторяла.
На лице Дейзи отразились негодование и обида.
— Ты решил, что я такая же, как она? Что я с тобой только ради твоих денег?
Феликс закрыл глаза:
— Я уже сказал, что виноват. Прости меня.
— Она поступила жестоко и несправедливо — сочувствую тебе всей душой, но как… — Она рассерженно тряхнула головой. — Как ты мог подумать такое про меня? Деньги для меня ничего не значат. Господи, я даже не получаю полную зарплату в музее!
— Мне все стало понятно, когда вернулась способность здраво мыслить, но в тот день у меня в голове была только она. Я плохо соображал. — Феликс вспомнил, что не он один тянет груз прошлого. — Помнишь, когда я купил платье, ты решила, что я хочу изменить тебя, как твои прежние ухажеры?
— Вот в чем дело! Ты хотел мне отомстить?
— Ничего подобного! Просто хотел напомнить, что иногда засевшая в голове мысль заставляет делать поспешные выводы. Урок, который преподнесла Табита, заставил меня усомниться во многом, даже в моей семье.
— Понятно теперь, почему ты считаешь брак капканом… — задумчиво проговорила Дейзи.
— Мы не были женаты. Не совсем, — поправился Феликс.
— Как это? — нахмурилась Дейзи.
— Свадьба была назначена на ближайшую субботу. — Он на секунду замолчал. — Я ее отменил и сказал всем, что передумал жениться.
— Постой. Она поступила подло, а ты взял вину на себя?
— Отказался-то я, — пожал плечами Феликс.
— У тебя была причина.
— Если бы я рассказал правду, весь мир узнал бы, что женщина, которую я выбрал в жены, выходит за меня только из-за крупного банковского счета и считает меня занудой, — сухо заметил Феликс. — Гордость не позволила мне выглядеть жертвой. — Он отвел глаза. — Хорошо, что я услышал этот разговор до свадьбы, а не после медового месяца. Все было бы сложнее.
— Феликс, как ужасно…
— Пожалуйста, только не надо меня жалеть.
— Я не жалею. Просто ты не заслужил такого отношения. — Она перевела дыхание. — Теперь мне понятно, почему ты напрягся, когда я сказала, что ты не умеешь отдыхать. Решил, что мне с тобой скучно. — И подумала: «Совсем как мой бывший жених».
Феликс промолчал.
— Ты не скучный. Тебе это должно быть хорошо известно.
— Вспомни, как с тобой обошелся твой жених, заставив поверить, что ты недостаточно женственна, — заметил он. — Разве ты теперь не убедилась, что ты настоящая женщина?
После долгой паузы Дейзи наконец призналась:
— Нет. Как и ты, до сих пор страдаю от паранойи. Такие вещи нелегко стереть из памяти. — Она покачала головой. — Значит, ты никому не рассказал об истинных причинах? Взял вину на себя?
— Пусть лучше меня считают холодным, чем доверчивым дураком.
— Доверчивым тебя не назовешь, Феликс, — сдержанно заметила Дейзи.
— Моя семья считает так же. — Он глубоко вздохнул. — Табита заставила меня усомниться во всем, в том числе в семье. Даже на свое детство я посмотрел другими глазами.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, ты спросила, не страдал ли я от одиночества? Ты угадала, в детстве я был очень одинок. Меня отправили учиться в престижную школу-интернат, в то время как мои сестры ходили в местную школу недалеко от дома. А после того как Табита…
— Ты решил, что родители отослали тебя подальше, потому что не любили?
Она произнесла за него слова, которые он не решался сказать вслух. У Феликса саднило сердце.