— Эй, не спи! — Лариса подхватила тарелку и встала. — Пошли за ужином.
Некоторое время они бродили вдоль многочисленных столов, выбирая, что бы попробовать. Ирма не поддалась на уговоры подруги и не стала брать блюда, внушавшие опасение одними названиями. Например, кальмары с яблоками. Или кролик с перцем и лапшой. Она набрала всего понемножку, отказалась от супа в пользу мороженого, и девушки вернулись за столик. Видя, как Лариса ловко орудует палочками для еды, Ирма сделала попытку последовать ее примеру, но быстро сдалась. Она взяла вилку и принялась пробовать незнакомые блюда. Кое-что оказалось очень вкусным — например, рис по-тайски и свинина с ананасами. Кое-что — например, спаржу с грибами — она есть не стала. Но в целом ужин прошел весело. Вино прекрасно сочеталось с пряными блюдами, и вскоре девицы дружно хихикали, обсуждая Льва Георгиевича и Юрия Александровича.
— Да, подруга, это еще те перцы, — заявила Лариса. — Отстой, да? Старперы! Впрочем, не в возрасте дело, — тут же поправилась девушка. — Среди немолодых тоже попадаются мужики — дай бог. Но эти — козлы конкретные. И вообще, лучше крутить с молодыми или со своей ровней. И ничего не просить. Вот я так решила — сама заработаю. А мужики пусть будут для удовольствия… А ты?
— Что я? — Ирма так удивилась, что стало понятно, что тема мужиков и удовольствия от нее далека.
Но Лариса все же уточнила:
— У тебя есть кто-нибудь?
— Нет… сейчас нет.
— Совсем?
— Ну да.
— Слушай, ты чего, в универе не могла себе аспиранта найти? Или кандидата?
Ирма вспомнила последнее приобретение кафедры — аспиранта Мишу. Высокий и страшно сутулый молодой человек взирал на мир робкими глазами сквозь толстые стекла очков. При разговоре он наклонял голову, словно стараясь оказаться ближе к собеседнику, и еще пощипывал редкую поросль на подбородке, которую, видимо по рассеянности, именовал бородой.
Ирма представила Мишу в роли своего ухажера, нервно хихикнула и честно ответила:
— Знаешь, у нас на кафедре с этим как-то не очень.
— Да-а, ну ладно, не расстраивайся. Думаю, скоро кто-нибудь подвернется.
Тут Ирма вспомнила о Павле. А вот интересно, подумала она. Павел, он как? Можно ли считать, что он… ну, скажем, начало романа? Или нет? Так и не разобравшись толком в этом вопросе, она вернулась к пустой болтовне, и вечер потек дальше.
Павел позвонил и пригласил в театр. Теперь она согласилась не раздумывая. Утром забежала к Марь Иванне. Та усмехнулась:
— Садись скорее, у меня времени тоже не вагон. Куда с утра с хахалем-то собралась?
— Нет, я вечером иду в театр. Не будет времени заехать переодеться… И он просто приятель.
— Все они поначалу просто… — Ловкие пальцы уверенно орудовали феном и щеткой. — Ты смотри, береги себя. Тетки-то нет больше, и присмотреть некому. Все мы, пока молодые, глупые — сначала согрешишь, а потом маешься с дитем. Вон Мариэлена тоже. И «он меня любит», и то и се. А он хвостом раз — и ушел к Рахили…
Опешившая Ирма не сразу сообразила, что соседка плавно перешла на пересказ любимого сериала. Но это было лучше, чем выслушивать нравоучения. Поэтому она вовремя спросила; «А что Рахиль?» — и до окончания укладки просидела в блаженном молчании, думая о своем.
На работе все бегали в два раза быстрее обычного, то есть со скоростью, близкой к световой. Это означало, что у Царицы Тамары настроение хуже, чем всегда.
Ирма тихо радовалась, что с докладом ей надо к Ларисе. Но дверь кабинета начальницы была открыта, и проскользнуть незамеченной не удалось.
— Ирма! Зайдите ко мне.
Чувствуя, как ладони становятся влажными, девушка вошла и остановилась перед заваленным бумагами письменным столом.
— Где договор с «Тиграми»? — Сухие губы казались тоньше, чем обычно, а голос так просто скрипел, как у Бабы-яги.
— Их генеральный еще не приехал. Но Павел Сергеевич сказал, что мы можем начинать монтаж стенда. Он собирался сам с вами поговорить. Я думала, он звонил.
— Нет.
Ирма молчала, глядя в пол.
— Что такая нарядная сегодня?
— Вечером иду в театр… Подружка взяла билеты в Ленком.
Черт, какой у нее взгляд. Рентген просто. Ирма спокойно посмотрела в глаза начальницы. И даже не покраснела. Но, едва выйдя из кабинета, она пулей понеслась в Ларискин закуток к телефону. Оглядываясь через плечо и стараясь говорить негромко, она позвонила в агентство и попросила Павла.
— Как вас представить?
— Ирма.
— Что?
Черт бы побрал эту Катю.
— Скажите, что звонит Ирма.
— Минутку.
— Да, я слушаю. Ирма? Что у тебя случилось?
— Павел, меня только что вызывала Тамара. Она такая злая сегодня. Я сказала, что генерального вашего нет. И еще сказала, что ты собирался ей позвонить вчера…
— Хорошо, я сейчас отзвоню и извинюсь. Скажу — замотался вчера и забыл. Это все? Ты так нервничаешь…
— Она… спросила, куда я иду сегодня. У нее такой взгляд — словно она все знает. Я сказала, что иду в театр с подругой.
— Ну и молодец. Слушай, успокойся. Может, ей просто нездоровится. Печень, наверное… На самом деле генеральный приехал. Я постараюсь сегодня же все подписать и, если получится, пришлю договор с курьером. Идет?
— Да, это было бы здорово.
Они распрощались. Ирма опустилась на стул, издав громкий вздох облегчения. И только тут сообразила — значит, Макс вернулся. Она несколько раз порывалась спросить у Павла, где он: отдыхает или по делам, в России или за границей, — но побоялась. Вдруг это будет выглядеть странно — с какой это стати рядовой сотрудник рекламной фирмы интересуется передвижениями его начальника.
Теперь он опять в Москве. Ну что с того? Павел подпишет бумаги — и все. Так она его и не увидит. Хотя, может, оно и к лучшему.
— Что ты тут делаешь? — влетела запыхавшаяся Лариса.
— Извини, я зашла позвонить.
— Тамара тебя уже поимела?
— Да. А тебя?
— Блин. А то как же. Ладно, переживем. У тебя как дела?
— Вот. Это договор с…
И работа закипела.
Павел положил трубку. М-да, характер у Тамары Павловны и впрямь не улучшается. Обычно ему без труда удавалось очаровывать бабку, но сегодня она просто превзошла саму себя. Пожалуй, надо действительно подписать этот чертов договор, а то как бы она не отыгралась на бедной девочке. Он собрал бумаги и пошел к генеральному.
Макс был на месте, то есть сидел в своем кабинете на широком деревянном подоконнике, и смотрел в окно.
Он выслушал Павла, кивнул и, доставая ручку, спросил: