Она прикрыла дверь и пошла дальше. Опять портьера. Рина отвела тяжелые бархатные складки и ровным счетом ничего не увидела. Поморгав, сообразила, что в этой комнате нет окна либо оно плотно зашторено. Пошарила справа, слева – ничего. Вытянула шею и в ту же секунду лица коснулось что-то. Испуганно протянула руку, и в ладони оказалось что-то пушистое. Рина сжала ладонь и слегка потянула. И в комнате зажегся свет. В спальне не было ничего, кроме кровати, на которой валялся ноутбук. Стены комнаты затянуты были темно-синей бархатной тканью, постельное белье – синее с золотом. То тут, то там в комнате попадались золотые детали: зеркало в витой позолоченной раме, маленький прикроватный столик. С затянутого синим бархатом потолка звездочками сияли лампочки.
– Нравится? – За спиной неслышно возник хозяин.
Рина растерянно разглядывала тяжелую напольную вазу, в которой стояли покрытые позолотой сухие ветки. На одной висели два елочных шарика, на другой – кружевной лифчик.
– Не знаю, – честно ответила она. – Странно, но, несомненно, оригинально.
Уже потом, вернувшись домой, усталая от ласк и впечатлений, вспоминала она башенку Дима и пыталась определить, что чувствует и думает.
Пожалуй, ей все же не понравилось увиденное. Слишком дизайнерский и неуютный интерьер, подчиненный желаниям хозяина: заниматься художественной фотографией и любить женщин. Из разговоров Рина поняла, что Вадим где-то работает, да и на той визитке, что он прислал ей в Болгарии, указана была весьма солидная должность, но странным образом о работе своей Дим если и упоминал, то лишь как о процессе, требующем времени. Зато об искусстве фотографии или о московской архитектуре он мог рассуждать часами. Любимый и хорошо знакомый город открывался Рине с новой стороны, обрастая историями и именами.
Вот здесь жили богатые купцы, они не доверяли приказчикам и бухгалтерам, а потому все свои благотворительные вложения желали видеть и контролировать – и прямо во дворе своего дома построили гимназию и церковь.
А вот дом Герцена, барский особняк на Тверском бульваре. Любой экскурсовод расскажет вам, что он известен как Дом Грибоедова из романа «Мастер и Маргарита». Но первоначально особняк принадлежал дяде Герцена, сенатору Яковлеву. По словам современников, Яковлев был умнейшим человеком своего времени, большим оригиналом и душой общества, что не мешало ему предаваться в этом самом особняке разнузданным оргиям, поскольку был сенатор сибаритом и эпикурейцем и считал, что в этой жизни испробовать надо все удовольствия, включая те, о которых неодобрительно отзывались даже весьма терпимые к человеческим слабостям древнеримские авторы.
Но мысль о необычных старых домах и башенке не отпускала. И теперь, если ей случалось застрять в пробке, Рина разглядывала дома и раздумывала о том, каково это – жить в таком доме… или вот в этом.
Подруги качали головой, когда в ответ на приглашение сходить куда-нибудь втроем Рина смущенно говорила, что идет в театр с Кириллом или встречается с Димом.
Дим на всякие глупости вроде цветов и театров времени тратить не желал. Он норовил устроить встречу у себя или Рины, и интересовал его главным образом секс.
И словно мало ей было проблем и головной боли, позвонил вдруг Иван Александрович. Рина не то чтобы обрадовалась, но не могла вот так по телефону разорвать отношения с человеком, который немало для нее сделал. И они встретились в ресторане, мило посидели. Он немного сдал, это было видно. Сказал, что врачи строго-настрого приказали беречь здоровье, но он так соскучился… Рина, испытав облегчение от мысли, что секса не будет, ласково погладила его по руке.
– Я подожду, – сказала она. – Не нужно спешить. Хотите, я буду сопровождать вас на мероприятия, как прежде?
Он кивнул и благодарно поднес ее ладонь к губам.
Рина поняла, что для поддержания статусности ему нужно показываться с эффектной женщиной моложе его. Что ж, зато появится повод купить новое вечернее платье. Главное, чтобы опять на охоту не поехали.
К глубокому разочарованию подруг, господину Смирнову не удалось вытеснить из Дуськиного сердца Николая Станиславовича.
– Не могу я больше жить в этой золотой клетке, – жаловалась Дуська, когда подруги заехали за ней после работы. – Господин Смирнов (она так его и называла все время) держит меня в качестве морской свинки – приехал, погладил, потрахался и уехал.
– Ну, вряд ли он трахается с морскими свинками, – осторожно заметила Кира, с беспокойством глядя, как Дуська расшвыривает по полкам какие-то чрезвычайно хрупкие на вид вазочки.
– Не цепляйся к словам! Ты же понимаешь, о чем я! Ему в голову не приходит, что у меня может быть своя жизнь. Представь, накануне встречи мне звонит его секретарь и говорит: «Господин Смирнов будет у вас завтра в семь». Или «Господин Смирнов пришлет за вами машину к девяти. Форма одежды – платье-коктейль».
– У тебя есть платье-коктейль? – с интересом спросила Рина.
– Теперь есть, – пожала плечами Дуська и сунула в рот палец, уколотый недружелюбным предметом дизайна, смахивающим на помесь дикобраза и чернильницы.
– Откуда?
– Да все оттуда. Секретарь текст озвучил и трубку повесил. А мне что делать? Нашла визитку, перезвонила ему и говорю: нет, мол, у меня платья-коктейль.
– А он?
– А он говорит: шофер подъедет через полчаса, отвезет вас в магазин, купите все необходимое, шофер оплатит.
– Круто, – заметила Кира. – Надеюсь, ты не стала экономить?
– Нет. Выбрала то, что понравилось. Но все равно, девочки, это не жизнь! Я ему так и сказала.
– А он?
– Пожал плечами, сказал: «Не понимаю я вас, баб» – и ушел. А вот Николай Станиславович все прекрасно понимал! Он всегда со мной разговаривал, и выслушивал, и…
– А кстати, как там его графиня? – поинтересовалась Рина.
Дуська сморщилась, но ответить не успела, потому что дверь магазинчика распахнулась и на пороге появилась сладкая парочка клиентов.
Особи были изначально мужского пола, один постарше, другой помоложе, субтильного сложения и невысокого роста, чем-то ужасно похожие, хоть и ясно, что родство меж ними не кровное.
– Ой, девочки, вы уже закрываетесь? – возопил тот, что постарше. – А нам быстренько подарочек надо выбрать…
Второй чихнул и покивал головой, пряча красный от насморка нос в модной расцветки шелковый шарфик.
Кира нахмурилась, но сказать ничего не ус пела.
– Девочки, миленькие, не губите! – Первый посетитель, одетый дорого, но несколько кричаще (зеленое с лиловым), молитвенно сложил руки. – Мы сегодня едем в гости, повод такой торжественный – день рождения, и человек замечательный, наша институтская подруга. И самое ужасное: у нее все есть, понимаете? То есть всякие ложки-плошки на повестке дня просто не стоят. Но зато она обожает всякие необычные штучки. Вот Митя, – он кивнул в сторону своего спутника, который согласно хлюпнул носом, – предлагал пойти в «Ле Футур». А я считаю, что там все ширпотреб. А нам нужен эксклюзив.