— Одиннадцать уже есть? — сухо спросила Настя.
Марк взглянул на часы:
— Да.
— Тогда можно.
Еще разок обменявшись значительными взглядами, девчонки направились к отелю.
— А вы куда? — отмер Марк.
— В номер.
— А что так?
— Марк! Ты врач или где? — Настя закатила глаза. — Полуденное солнце самое вредное. Особенно для наших нежных шкурок.
— Да? Ну, идите, идите.
Вышагивая к бунгало, Настя хихикнула:
— Классно мы его развели, да?
— Думаешь, он действительно вот так сразу возьмет и бросит курить? — с сомнением поинтересовалась Лиза. — Что-то мне не верится. Мой фатер тоже маме вечно клянется, что и курить бросит, и дома больше времени проводить будет. Хватает его энтузиазма на неделю. При этом курит он на улице втихаря, а потом и вовсе срывается опять куда-нибудь делать бизнес… И что будет, если Марк все же решит покурить и обнаружит, что его запасы сигарет сильно уменьшились? Купил-то он блок, а мы половину перетаскали Таки.
— А давай… давай вообще их заберем! А если Марк станет спрашивать, я скажу, что, заботясь о его здоровье, просто выбросила их.
— Думаешь, он поверит?
— Марк-то? — Настя подумала. — Знаешь, очень может быть, что и поверит. Он у нас такой… оптимист.
Поднявшись в спальню, Настя нырнула в чемодан. У Лизы сумка была своя, отдельная, а их с Марком вещи Лана уложила в один довольно большой чемодан. Марк свою одежду, обувь и несессер по приезде вынул и разложил в шкафу, а чемодан отнес в комнату Насти. Почти полный блок «Парламента» остался валяться среди ее ярких тряпочек, ракеток для пинг-понга, альбомов и коробок с пастелью.
И вот теперь Настя выловила его из кучи вещей, а Лиза убрала на самое дно своей сумки.
Красивую зажигалку они стянули еще раньше, и теперь Таки гордо поблескивал на перекурах настоящим Zippo.
До ленча подружки успели переделать кучу дел: зарядили фотоаппарат, собрали сумки, включив в набор юных искателей приключений мобильники, бутылки с водой, пачку печенья, блокнот для эскизов и карандаши, косметичку одну на двоих и прочие мелочи. Потом они озаботились тем, как именно будут покидать бунгало, если предполагается, что Марк будет отдыхать на первом этаже.
Они осмотрели балкон и опытным путем установили, что с него можно перебраться в соседний номер, который пока пустует. Выясняла это Настя: Лиза с физкультурой не очень дружила и, кусая губы, смотрела, как худенькая подружка крепко цепляется за столб, распластывается на нем, как ящерица, и, так же цепко перебирая лапками, перемещается по узкому карнизу на соседний балкон, перелезает через деревянные столбики балюстрады и скрывается в глубине комнаты.
Настя вернулась в номер естественным путем буквально через две минуты и, чрезвычайно довольная собой, доложила, что все прекрасно: лезть не страшно, карниз не такой уж узкий, а внизу не земля, а крыша террасы, да еще плотный навес из цветущей бугенвиллеи. Соседний номер действительно пуст, она просто прошла на первый этаж, открыла дверь (английский замок, работающий от карточки, можно заблокировать изнутри, но в отсутствие жильцов сделать это было некому) и захлопнула ее снаружи.
— Класс! — блестя глазами, радовалась Настя. — Можем в любое время входить и выходить.
Лиза молчала. Ее фигура за последний год существенно округлилась, прибавив ей долгожданной женственности, и Лизавета весьма гордилась своими формами, с презрением поглядывая на «селедок» одноклассниц. Но вот так распластываться на карнизе и шастать по балконам она побаивалась. Хорошо Настьке, она в любую щель пролезет…
Мозговой штурм не остался безрезультатным: Лиза отвергла план подруги, выдвинув вполне достойное объяснение:
— А если Марк нас хватится? Проснется и позовет?
— Скажем, чтобы не звал, — мол, мы спать будем.
— А если мы задержимся и он испугается, что мы тут уснули вечным сном, и поднимется наверх? Ты подумала? Или увидит нас кто-нибудь, пока будем изображать каскадеров?
— Что же делать? — спросила заметно приунывшая Настя.
— Самая лучшая ложь — та, что похожа на правду! — важно изрекла Лизавета. — Давай просто скажем ему, что после обеда ты пойдешь рисовать куда-нибудь на природу. А я с тобой, естественно. За территорию парка пообещаем не выходить. А тут столько всяких мест — найди нас.
— Точно! Лизка, ты гений!
— А то!
Против обыкновенного девочки управились с обедом очень быстро, и когда Марк явился в ресторан, они уже доедали фрукты.
— Марк, я сегодня пойду рисовать в парк, — заявила Настя. — Потом, может, мы искупаемся… а впрочем, скорее всего, пойдем сразу на танцы. Так что не скучай, хорошо?
Марк, разморенный солнцем, вяло кивнул. Он проводил взглядом подружек, вприпрыжку удалявшихся в глубь зеленой территории, и похвалил себя за то, что согласился взять Лизу. Девочкам вдвоем не скучно. Страшно подумать, что бы было, если б Насте не с кем оказалось болтать, купаться, бегать на танцы и бродить по дорожкам парка, выискивая уголок, достойный того, чтобы запечатлеть его на картоне или холсте.
Таки ждал девчонок в условленном месте: возле огромного валуна, покрытого живописными лишайниками и вьюнками. Он приложил палец к губам и крадучись, как индеец в кино, направился по дорожке в сторону ограды, разделявший землю отеля и остальной мир. Сами не зная почему, Настя и Лиза пригнулись, как под обстрелом, и последовали за садовником.
Парк поднимался на холм, и посреди склона проходила демаркационная линия — столбики и банальная сетка-рабица, обсаженная кое-где кустиками живой изгороди.
— Не полезу! — пробурчала Лизка, глядя на полутораметровую сетку.
Но Таки нырнул в кусты, и — оп! — там оказалась неприметная калиточка, закрытая на ржавый крючочек. Все трое выбрались с территории отеля без всяких проблем и бодро двинулись дальше. Очень скоро девочки поняли, что время для похода выбрано не слишком удачно. Наступило самое жаркое время дня, и полуденное солнце жгло во всю свою силу. Все разумные и просто догадливые твари в это время прятались в тени. В кустах не пели птицы, лишь цикады звенели в высокой траве. И от этого неумолчного звука казалось, что окружающее их марево колышется в каком-то исступленном ритме. Горячий воздух, колеблясь, поднимался над выжженным склоном, резко пахли раздавленные кроссовками травы, и голова тяжелела и кружилась. Пот липкими струйками стекал по телу, и невыносимо хотелось присесть, забиться хоть в какую-нибудь тень. Но легконогий Таки шел довольно быстро, время от времени принимаясь насвистывать бодрый мотивчик. Его темные с проблесками седины волосы, не покрытые кепкой или шляпой, блестели на солнце. Смуглая кожа южанина была куда менее чувствительна к солнечным ожогам, чем тела приезжих. Настя чувствовала, как зудят опаленные жаром предплечья, но, сжав зубы, смотрела в спину Таки или под ноги и шла вперед. Лизка пыхтела сзади, но тоже не жаловалась.