— Казимир, здесь кто-то есть. — И все. И никаких поползновений провалиться под пол со стыда или хотя бы спрятаться, сбежать, оттолкнуть, устыдиться.
Лера Ковалева могла поклясться: в тот момент она физически ощутила, как шевелятся, седеют, меняют структуру волосы на ее бедной голове, а нежная кожа на лице и теле, как трещинами стекло, покрывается густой сетью морщин.
Однако худшее ожидало Леру впереди — пока она, онемев, таращилась на прелюбодеев, в приемную набился народ.
— Казимир Людвигович! — завопила Манана, разгоряченная хванчкарой. — Где же вы? Есть тост!
Манана протащила свои рубенсовские формы между стоящей в параличе Лерой и наличником, ввалилась в кабинет главного редактора и застыла с открытым ртом.
— Ой, простите, — проблеяла Гевелия, как если бы опоздала на летучку.
Медленно, точно нехотя, Лера оторвалась от пола и рванула к себе в кабинет с одной только мыслью: ключи, ключи…
Ключи от машины и дома — вот что спасет сразу от всего: от любопытных взглядов и округленных ртов. От вскинутых бровей и… И от того, что случилось. Случилось, случилось, не прячь голову под крыло, не обманывай себя, клуша, тряпка, рохля, размазня.
Оказавшись в салоне новенького «фольксвагена» с двухнедельным пробегом, Валерия рванула со стоянки, будто за ней гнались. От крутого виража, который заложила при выезде на шоссе, в салоне запахло жженой резиной. В ту же секунду — ни позже, ни раньше — смысл того, что произошло, предстал перед Валерией со всей беспощадностью: измена. Так вот, оказывается, как это бывает! Столкновение с изменой подобно столкновению с груженым бортовым ЗИЛом…
Откуда взялось это сравнение с бортовым, да еще груженым ЗИЛом, Лера не могла бы объяснить, но сравнение оказалось актуальным: подгоняемая детским желанием спрятаться ото всех, на перекрестке Лера въехала в бок черной бэхе, не уступив главную. Со всеми вытекающими.
Мнение водителя БМВ о Ковалевой было однозначным:
— Ах ты, овца облезлая!
За овцой последовали: кретинка, выхухоль, вша платяная, геморройная шишка, мышь сушеная, пьяная улитка, ну и, конечно, дура — куда без нее. Пострадавший перечислил весь зверинец, забыв присовокупить курицу… Подсказать, что ли? Искушение было так велико, что Лера очнулась, выпростала руки из-под подушки безопасности, сплющила ее, насколько смогла, выбралась из машины и оказалась носом к носу с водителем мятой бэхи.
— Ну ты попала! — Зверская физиономия с рассеченной бровью оскалилась.
Запоздалый страх накрыл Леру черным облаком — несколько минут назад она чуть не убила этого громилу с оскалом обозленного бабуина. Каким бы он ни был, у него есть жена или мать, может быть, даже дети.
Периферийным зрением Лера отметила, как рядом с БМВ притормозил джип «инфинити», на дорогу из джипа вывалилась отара крепких парней и дородный мужчина средних лет.
— Валерия Константиновна?!
От звука ни с чем не сравнимого, выдающегося голоса Лера вздрогнула и оторвалась от созерцания вмятины на черном боку БМВ.
С противоположной стороны покалеченной бэхи на нее смотрел Александр Борисович Крашенинников — один из членов правления банка «Русь-инвест» а также один из учредителей родных «Губернских ведомостей», цементного завода, логистического центра и, наконец, обладатель роскошного basso profondo.
Выпускник двух институтов, автоматически вспомнила Лера досье Крашенинникова, плюс два курса консерватории. Точнее, наоборот: сначала консерватория, потом институты. Инвестирует в лесоразработки и грамотно выводит деньги в офшоры. Прокуратура пыталась, но прижать бизнесмена за утечку капитала не смогла. После гибели директора цементного завода проходил по делу в качестве свидетеля. Сорок четыре года, дважды разведен, дочь от первого брака и сын от второго, несколько лет состоит в гражданском браке с моделькой из агентства Pretty Girl. Недвижимость на Родосе и в Черногории. Хобби: рыбалка и вокал.
В досье не вошли такие подробности, как цвет волос объекта — темно-русый — и цвет глаз — серо-зеленый. А также: рост (выше среднего), крепкое, называемое на Руси апоплексическим, сложение и громоподобный голос. Православная церковь потеряла в лице Крашенинникова диакона, а уж что Крашенинников потерял, даже говорить страшно. В минуту гнева физиономия обладателя редкого баса наливалась кровью, а поскольку гневлив Александр Борисович был не в меру, то перманентно сохранял пожарный цвет лица.
Взглянув на Крашенинникова, Лера вышла из оцепенения и полезла в сумочку за банковской картой: с держателем profondo и пакета акций лучше не шутить.
— Голубушка, кто только вам права выдал? — пророкотал Крашенинников.
Расстреляв Ковалеву уничтожающим взглядом, водитель битой бэхи сделал стойку:
— Шеф, тут эта…
— Извините, Александр Борисович, — прижав руки к груди, пискнула Лера.
— Кой черт «извините»? Видал я твое «извините», знаешь где? Оплатишь ремонт.
— Я готова. — Лера продемонстрировала кошелек как знак доброй воли.
— Ты, Костик, не наглей с девушкой, она известный журналист, уважаемый, — пробасил Крашенинников, обращаясь к бабуину, и обернулся к виновнице ДТП: — Поехали ужинать?
Порыв ветра принес не менее густой, чем бас, запах свежего водочного перегара.
— Александр Борисович, куда ж я поеду, надо договориться о стоимости ремонта, — простонала Лера, но ее стон поглотили мощные колебания profondo:
— Кой черт ремонт! Поехали ужинать. Меня ждут в «Европе». Давай, давай! — Александр Борисович оказался совсем близко, ручища, такая же, как голос, могучая, обвилась вокруг талии Ковалевой и потянула в сторону устрашающего джипа.
— Нет-нет, Александр Борисович, я только что с юбилея газеты, устала смертельно и хочу домой, а тут еще это… И вообще…
Лера хотела добавить что-то в свое оправдание, но Крашенинников не дослушал:
— Аа-а! Так вот почему ты вообразила, что одна на дороге! Ладно, поехали, отвезу тебя домой, а здесь, — он кивнул на страдалицу бэху, — Костян все разрулит.
— Нет-нет, — проявила характер Лера, — я сама отгоню машину на стоянку.
— Ну, как знаешь. Привет Казимиру.
Челядь обступила хозяина, и всех, как воронка, поглотил джип.
* * *
Попав наконец домой, Лера, как была, в черном брючном костюме, белой кружевной блузке рубашечного покроя, на шпильках, принялась торопливо собирать вещи, лелея надежду сбежать до прихода Казимира и мысленно подгоняя себя.
«Только самое необходимое, на первое время», — твердила Лера, не очень понимая, что такое «первое время» и что в ее случае — «самое необходимое». Необходимое для чего? Фен, гели для тела, туалетная вода, шампуни и пенки для укладки волос? Несколько упаковок разовых носовых платков и литр валерьянки — вот что необходимо в ее ситуации. А еще лучше мыло с веревкой, но для такого шага она слишком труслива.