При упоминании имени журналистки ко всем имеющимся признакам стресса добавился еще один — острое, почти неконтролируемое желание ощутить в руке тяжесть охотничьего карабина.
Крутов обхватил голову ладонями и несколько секунд сидел, не подавая признаков жизни. Леночка диагностировала невротический синдром — валидол в таких случаях бессилен.
Крутов шевельнулся:
— В общем, ты решай сама, чем будешь заниматься, а мы с отцом поедем на охоту.
— На охоту, значит. — Леночка скептически относилась к мужским инстинктам, ничего общего не имеющим с материнским.
В понедельник День независимости, и в общей сложности гулять народ будет три дня. За эти три дня отец с дядей Васей насквозь провоняют бодрящими брутальными запахами: приторным запахом крови, пороховой гари, костра и перегара. И привезут это удушающее амбре домой.
Они, значит, будут отрываться там, а она сиди и жди, когда они явятся.
Впрочем, она знает, чем займется в выходные. Ни в какой отпуск она не уйдет, а как раз наоборот. Прямо сейчас отправится в офис, прослушает запись звонка и установит абонента. Все-таки как правильно она сделала, что отключила голосовое оповещение о записи. И как ей повезло, что дядя Вася далек от компьютерных технологий.
Во дворе дома Щегольцовых стоял барбекю-гриль, похожий на искусственный спутник, осетрина исходила томным ароматом, и Василий с несчастным видом пытался запить голод пивом.
При взгляде на Дмитрия становилось ясно, чья Леночка дочь. Тот же упрямый крутой лоб, та же короткая шея, те же повороты головы и мимика.
Леночкин сарафан мелькал то тут, то там, она убирала, подавала, словом — исполняла роль любящей дочери и гостеприимной хозяйки дома, стараясь при этом не пропустить ни слова из разговора мужчин.
Как назло, мужчины не спеша потягивали пиво и по-семейному переругивались из-за маринада для шашлыков: один настаивал на вине, другой — на луке и лимоне.
— Как ты?
Страшилки, которые нарассказывала дочь, подтверждались: Василий осунулся, похудел, под глазами залегли тени и седины прибавилось — или только кажется? Друзья не виделись около двух месяцев — и все из-за таинственной незнакомки, оказавшейся на поверку настоящей дешевкой. Аферисткой с садистскими наклонностями — вон что сотворила с красавцем-мужчиной, неунывающим повесой Василием Крутовым.
Своей беспечностью Крутов иногда вызывал зависть у Дмитрия, реже — раздражение, а сегодняшним звонком поставил в тупик, но отчитывать друга в присутствии дочери Дмитрий воздержался из этических соображений: все-таки Василий — Ленкин босс.
— Давай потом, — словно прочитав мысли друга, попросил Крутов — тоже из-за Ленки.
Звонок неизвестного и «опель»-шпион взбаламутили душу, но никак не связывались в сознании. Василию нужен был собеседник, чтобы проанализировать ситуацию и сделать правильные выводы.
— Димыч, я не могу сопоставить слежку и звонок, — признался Василий, когда Леночка упорхнула в дом за посудой. — Чего добивается преследователь и кто звонил? Их двое или это один человек? Это сговор или случайное совпадение?
— А это не важно.
— В каком смысле?
— В том смысле, что аноним все равно ведь добился своего.
— Чего он добился?
— Ну, вот ты уже порвал с журналисткой, считаешь ее виновной.
— Но она же сама сказала — это все Галка. Разве это не подтверждает вину?
— Понимаешь, с акциями ничего нельзя сделать спонтанно. Здесь все должно быть продумано если не до мелочей, то, по крайней мере, в основных деталях.
— Ну, тогда звонил кто-то из ее врагов. Не представляю, какие у Леры, — при имени Ковалевой по лицу Василия прошла судорога, — могут быть враги.
— А ты все о ней знаешь? — В Дмитрии никогда не дремала профессиональная подозрительность.
Крутов мрачно произнес:
— Ты ее не видел, поэтому спрашиваешь.
— Что ты намерен делать? — Перевернув шампуры, Дмитрий перешел к столу и принялся срывать листья базилика с веточек.
— А что тут сделаешь?
— С моей точки зрения, это ты поддался порыву, а не она.
— Думаешь?
— Я не о звонке. Надо было присмотреться к девушке, а не кидаться сломя голову в отношения, — упрекнул друга Дмитрий. Иногда, пользуясь разницей в возрасте и опытом отца единственной дочери, Дмитрий читал Крутову необременительные нотации, оттачивал на нем педагогическое мастерство.
— И что бы это дало? — усмехнулся Василий.
— Мой тебе совет на будущее: понаблюдай сначала, как твоя подруга выбирает в магазине вещи, а потом тащи ее в постель.
— Ну и при чем здесь магазины?
— Еще как при чем! Если женщина хватает вещи не глядя, поддавшись порыву, — держись от нее подальше. Она такая же и в чувствах. А если вдумчиво, не торопясь, осторожно выбирает — на такую женщину можно положиться. Эта не станет прыгать в объятия первому встречному и на спонтанные поступки не способна.
Чтобы не огорчать друга, Крутов не стал говорить, что ему импонируют как раз порывистые женщины. Он не имел понятия, как Лера выбирает одежду, но живо представил, как она перебирает на стойках вещи, останавливается на одних, отвергает другие, идет вдоль ряда, откладывает что-то и несет в примерочную. Крутов мысленно проник с Лерой за шторку и почувствовал огонь внутри.
«Ну хотя бы сейчас ты можешь не думать об этом?» — с раздражением спросил он себя.
— Ну так ты поедешь со мной в Демидовку? — Эта перемена темы означала, что больше Дмитрий ничего не добьется.
— Нет, Василий, у меня проверка, я сейчас никак не могу. В другой раз. Ты поговори с ней, — посоветовал Дмитрий, — сам знаешь, милые бранятся…
Оба замолчали.
Дмитрий покрошил на осетрину базилик, над столом поплыл дразнящий пряный дух, от которого не спасало даже пиво.
— Ну, долго вы еще будете секретничать? — поинтересовалась, вынося тарелки, Леночка. — Есть хочется.
— Разве от тебя что-то скроешь? — с любовью глядя на чадо, улыбнулся Дмитрий. — Ты же хуже всех разведок мира.
— Слабому мужчине любая женщина кажется угрозой, — с достоинством парировала Ленка.
— Не пугай меня, дочь. — Дмитрий погрозил пальцем. — Если в подоле принесешь, позора не переживу.
— Ты бы радовался, если кто-то позарится на твое сокровище, — вступился за крестницу Василий, — у нее же на уме одна работа.
— Всех отпугивает наличие отца — полковника спецслужб, — пожаловалась Леночка.
— А ты засекреть эту информацию, — посоветовал Дмитрий, — нельзя же каждому объявлять: у меня отец — полковник спецслужб.
Леночка не удержалась и сунула за щеку кусок шашлыка.