– А ты проверь дом, который расположен за перекрестком, – посоветовала Тоня. – Я уверена, что в нем живет очередная баба Железного Любовника, он к ней шел.
– Ревнивый муж… – протянул Григорий.
– Или обычное ограбление, – выдвинула я другую версию. – Неподалеку рынок, где полно разного народа.
Следователь открыл пачку сигарет и стал нюхать.
– Нет. На руке покойного остались часы и печатка, похоже, золотая. В кармане мобильный, на шее цепочка с большим крестом, она, как и кольцо, тоже, вероятно, из драгоценного металла.
– Слышала, в вашем городе орудует маньяк, который нападает исключительно на мужчин, – вспомнила я.
Григорий вытащил из пачки сигарету и стал разминать ее.
– Говори уж! – приказала Тоня. – Вижу, у тебя на языке что-то вертится.
Пономарев тяжело вздохнул.
– Пытаюсь бросить курить, врач приказал забыть про баловство.
Но Антонина не дала бывшему однокласснику сменить тему беседы:
– В Ковалеве и правда орудует серийный убийца? Да или нет?
– Ну… похоже, это гастролер, покуролесил у нас и уехал, – неохотно ответил тот.
– Мог вернуться! – воскликнула я. – Наверное, вы знаете про некоего Спиридонова, он одно время терроризировал небольшой городок в Московской области? Преступник прикатывал туда раз в месяц, убивал кого-нибудь и уезжал домой. Его ловили несколько лет.
– Нет, маньяк тут ни при чем, – твердо ответил Гриша, – он не трогал Севу.
– А каким способом убийца прежде расправлялся с жертвами? – поинтересовалась Антонина. – Я имею в виду здесь, в Ковалеве.
Пономарев поморщился.
– Об этом газеты писали. Нынче, когда у всех мобильники да айпады, трудно сохранить наработки следствия. Непременно кто-нибудь заснимет место преступления и выставит фотки на ютубе. Или «Скорая помощь» постарается. Теперь медики махнули рукой на такое понятие, как врачебная тайна. Хотя не все за деньги продаются. Вон, к Ивану из Москвы народ в затонированных автомобилях приезжает, но сколько к нему журналисты всех мастей ни приставали, он язык за зубами держит. И Екатерина Федоровна кремень. Я как-то пытался к ней подкатиться, требовалось кой-чего об одном мерзавце узнать. «Понимаете, – сказал ей, – это негодяй, на совести которого много преступлений. Ничего особенного не хочу, просто намекните, N приходил к Ивану Леонидовичу в понедельник?» Знаете, раньше я считал, что только московское начальство может так зыркнуть, что ноги немеют, но оказалось, Екатерина Федоровна тоже на это способна. Она меня словно водой окатила и процедила: «Визит пациента к доктору не подлежит обсуждению. Желаете получить сведения о том, кто посещает психотерапевта? Несите ордер от прокурора. Точка».
Тоня взяла меня за руку и пояснила.
– Екатерина Федоровна, свекровь Гали и бабушка Пети, работает секретарем у Ивана Леонидовича. Она очень честный, ответственный человек. Гриша, не уводи разговор в сторону, ответь, почему смерть Севы не связывается с маньяком?
Григорий снова с наслаждением понюхал сигаретную пачку.
– Слушай, съешь уже свои цигарки и успокойся! – обозлилась Тонечка.
– Купите электронную сигарету, – вспомнила я о новомодной штучке. – Многие мои приятели с ее помощью забыли о пагубной привычке.
– Дорого, – неохотно признался Гриша, – не на мою зарплату развлечение. Еще я слышал про иголки, даже записался на прием к специалисту, но… чего-то одному идти в лом.
Антонина подошла к нему вплотную.
– Отвечай конкретно! Не тяни!
– Могу пойти с вами на прием к рефлексотерапевту, – предложила я, – поддержу вас морально.
– Да? Спасибо! – обрадовался Пономарев.
– Почему ты полагаешь, что маньяк ни при чем? – настаивала Тоня. – Потому что его жертвы гастарбайтеры?
– Тебе позавидуют все бульдоги мира, – простонал Григорий, – вцепилась и не отпускаешь. Ладно. Газеты, как водится, все напутали. Только один погибший житель Молдавии, двое других из столицы. Первый приехал за покупками, задержался до закрытия рынка, пошел в ресторан вьетнамской кухни, покинул заведение за полночь, и больше его никто не видел. Второй парень привез в Ковалев свою девушку. Они ходили в кино, а у девчонки строгие родители, ей велят быть дома в двадцать три часа, и ни минутой позже. Влюбленные поцеловались у подъезда, молодой человек должен был укатить назад в Москву на мотоцикле. Но его убили. Внешне жертвы похожи – невысокого роста, отнюдь не богатырского телосложения, темноволосые, кареглазые. И все они были изнасилованы в извращенной форме с применением постороннего, одинакового во всех случаях предмета, который наш эксперт определить не смог. Палка? Зонтик? Почерк один. Мы не обнародовали эту подробность из этических соображений. В прессу пошли лишь сведения о ножевом ранении в спину, чуть пониже лопатки. И то, что серийщик укладывал тела определенным образом – лицом вниз, руки вытянуты вперед, голова повернута влево, под щекой лежат документы жертвы, рядом кошелек, а на запястье, где часы, рукав задран почти до локтя. Убийца явно хотел этим сказать, что он не гопник, ему их добро без надобности. В случае со Всеволодом насилия не было. Все остальное присутствовало – поза, кошелек, рукав. И Сева подходит по внешности на роль жертвы.
– Подражатель! – в один голос воскликнули мы с Тоней.
Григорий не стал спорить.
– Похоже на то. И теперь надо понять, охотились ли именно на сына Анатоля или тот случайно попался преступнику. Минуточку, сейчас…
Пономарев вынул из кармана запиликавший телефон.
– Слушаю, говори… Уверен? Ага. Ну, спасибо…
– Что-то еще произошло? – встрепенулась Тоня, когда Григорий убрал трубку и вновь схватился за сигаретную пачку, принявшись нюхать ее.
– Еще до беседы с вами я велел проверить входящие и исходящие звонки по номеру Севы, – пробормотал следователь. – Так вот, последний раз ему звякнули в двадцать три семнадцать. А вообще этот абонент соединялся с Всеволодом вчера семь раз, позавчера десять. И ранее звонил не реже.
– Ага, нашли любовницу! – обрадовалась Тоня. – Тебе надо потрясти эту бабу, выяснить, есть ли у нее ревнивый муж, брат, отец.
Я покосилась на следователя. Странно, что он до сих пор покорно слушает Антонину, ни разу не взбрыкнул, не сказал: «Спасибо за ценные советы, но я профессионал и сам знаю, как работать по делу».
– Нет, – спокойно возразил Гриша, – она одинокая, без семьи. Да ты ее прекрасно знаешь.
– Назови имя! – потребовала Тоня.
– Валентина Михеева.
– Лучшая подруга Агатки? – подпрыгнула моя двоюродная сестра.
– У Вали украли сумку, – напомнила я.
– Это она сказала! – разозлилась Тоня. – Надо же, а Агатка так хорошо к Михеевой относится… Вечно ей одежду дает бесплатно, помогает во всем… А Валентина отплатила подружке по полной программе.