– Мы будем это периодически проверять, – многозначительно сказал он.
Я мысленно еще раз озвучила сумму заработка и кивнула:
– Проверяйте.
– Бюллетени не приветствуются.
– Понимаю.
Я девушка здоровая, и работалось мне в этой фирме не так уж плохо. Правда ли, они меня проверяли – не знаю. Ничем таким особо интересным компания не занималась, так что и неуемного желания сплетничать не возникало. Но когда мой живот стал виден – а это случилось не как у всех, во второй половине беременности, а чуть ли не на четвертом месяце, – меня опять вызвал тот же зам по кадрам.
– Что же это вы? – укоризненно спросил он, обозревая мою фигуру.
Я пожала плечами. Не стану ничего объяснять; все равно толку не получится.
– Я предлагаю вам написать заявление по собственному желанию.
Этого я как-то не ожидала.
– Но почему? Я могу уйти в декрет с семи месяцев…
– Об этом не может быть и речи.
Ах вот как! Ну, ясно – персональный компьютер шефа не имеет права забеременеть. Я набралась наглости и напомнила дяденьке про трудовое наше законодательство, которое всегда благосклонно к будущим мамам. На что этот гад, не моргнув глазом, ответил, что, ежели сотрудник не желает пойти навстречу работодателю, так ведь этого сотрудника можно внести в черный список кадровых агентств, и тогда найти работу будет весьма затруднительно. А уволить он меня все равно уволит: не добровольно – так по статье, не теперь – так потом.
Я проглотила всю ненормативную лексику, которую знала, и согласилась писать заявление. А что делать-то? Вдруг он и правда мне подгадит с кадровыми агентствами?
– Вот и ладненько. – Он забрал бумагу, выдал мне трудовую книжку и положил поверх нее конверт. – Здесь рекомендации. Копию я отослал в агентство, которое вас к нам направило. Не переживайте, рекомендации самые положительные. И плюс небольшой презент за готовность пойти нам навстречу.
Я молча сгребла все со стола и ушла. В конверте оказалась зарплата за текущий месяц плюс еще два оклада. В общем, щедро.
Муж, услышав историю моего расставания со службой, долго возмущался и даже порывался пойти качать права, но я его быстро образумила. Вот так и образовалась у меня куча свободного времени.
Однако я все равно не могу использовать его так, как надо. Дело в том, что у нас катастрофически повисли группы змееловов и других искателей необычного и непознанного.
Сергей Сергеевич, специалист по аномалиям, оказался редкостным рвачом. Когда Томка приступила к нему со словами, что пора перейти от теории к практике, дяденька выдвинул такие финансовые требования, что в письме Томки была только цифра и восклицательные знаки. Я почему-то решила, что мне удастся сторговаться с алчным типом, и позвонила ему (электронной почтой он пользоваться то ли не умеет, то ли не желает).
– Ну, милочка, вы и меня поймите! – Сергей Сергеевич кричал в трубку как потерпевший. – Раз уж вы решили выйти на международный уровень, то и оплата должна быть соответствующая. А то что же вы думаете – раз провинция, так можно задешево отделаться? Нет-с!
– Я же вам объясняла, мы работаем первый год, толком еще ничего не налажено. Кроме того, вы неверно представляете себе масштабы нашей деятельности, групп пока немного…
– Нет, это вы неверно представляете, с кем имеете дело! Думаете, раз я человек науки – так не от мира сего и облапошить ничего не стоит? Ошибаетесь! Да-с!
Сама я в этот лес ехать не могу, да и если бы смогла – какой из меня проводник? Заблужусь моментально. Томкин муж места вроде знает, но людей никогда не водил и брать на себя такую ответственность отказывается. К тому же он молчун, а надо лекцию читать. Черт, что же делать? Черт, черт!
Я вошла в подъезд и тупо уставилась на лифт. Двери кабины застыли в неестественном полуоткрытом положении, то есть и ежу ясно, что это полезное во всех отношениях устройство не работает. Я смотрела на сумки и понимала, что сейчас начну реветь. Черт понес меня в магазин! Ну что я за дура! Кап-кап, слезы упали, и на пыльном полу появились два темных пятнышка. Позвонила бы мужу, он бы все купил и вечером принес. Так нет, решила сама сходить, прогуляться – и что теперь? Ведь самое обидное, что сумка не такая уж и тяжелая – подумаешь, литр кефира, творог и кочан капусты. Но я точно знаю, что к пятому этажу у меня появится то неприятно-тянущее ощущение в спине и внизу живота, которое меня пугает. Врач сказала, что его надо избегать всеми силами.
– Танечка, что случилось?
Ну вот, не хватало, чтобы все соседи видели, как я хлюпаю носом. Вообще-то хорошо, что это Петр Михайлович, а не кто-то другой. Он наш непосредственный сосед, то есть его квартира находится рядом с нашей и представляет она из себя точно такую же двушку. Напротив, направо от лифта, тоже две двери, но одна из них никогда не открывается. Папа, мама, сын и три собаки сделали из двух квартир одну и, соответственно, пользуются одной дверью – железной, по-моему, даже бронированной. Они ничего, хотя собакам на пути лучше не попадаться, особенно если они хотят гулять – снесут. А если возвращаются после прогулки – перепачкают. То есть вообще лучше не попадаться.
Познакомились мы с Петром Михайловичем через Димову совестливость. Как-то к нам приехали ребята и привезли пиццу, а я испекла мясной пирог, и стало ясно, что еды слишком много. Ну, пирог еще туда-сюда, можно и погреть, но пицца на второй день – вещь совершенно несъедобная. Мы курили на лестнице, когда сосед откуда-то вернулся. Как всегда, поздоровался и пошел к себе. Задумчиво глядя на закрывшуюся дверь, Дим предложил:
– А давай его пиццей угостим, а? В конце концов, мужик от нас немало терпит, музыка громко, дым на лестнице.
Петр Михайлович пиццу принял с благодарностью, и с тех пор я его иной раз угощаю чем-нибудь из своих кулинарных шедевров. А он мне как-то привез банку потрясающего меда, сказал – башкирский. Вкусно было! И вот теперь сосед, спустившийся пешочком по лестнице, с беспокойством разглядывает ревущую у лифта беременную женщину, то есть меня, которая бестолково роется в дамской сумочке, а кочан капусты сбежал из пакета и нагло зеленеет в углу лестничной клетки. Черт, где эти салфетки? Хоть высморкаться.
– Таня, что случилось?
– Ничего, Петр Михайлович, нормально все. Просто нервная я стала. Лифт вот не работает. На улице душно, муж ворчит, сумку – и то поднять не могу… – Я опять хлюпала носом, а он засунул капусту в пакет и потянул меня за руку:
– Пошли, я провожу.
Пока мы поднимались – медленнее, чем он бы мог, я же видела, – мужик выговаривал мне, что нельзя, мол, таскать сумки и, если он занят, так и сам Петр Михайлович с удовольствием сходит для меня в магазин – не велик труд.
– Ой, ну что вы.
– Нет-нет, я совершенно серьезно. Я ведь преподаватель, а у нас отпуск длинный, да и вообще летом занятий меньше.