– Иди к черту, Телегин!
– Гы. – Шкаф прошел к постели и взглянул на спящего Бочкина. – Где-то я его уже видел. Это случайно не твой жених, кукла? – обратился он к Светлане.
– Нет, – пискнула она из-за Телегина. – Это ее парень! Она с ним спит!
И Светлана больно ущипнула Машу за бок.
– Да! – вскрикнула Маша. – Я с ним сплю!
– Что-о-о?!
По закону подлости одновременно с ее пылким признанием в комнату вернулся Иван.
– Мария, – изумился Телегин, – ты спишь и с Бочкиным?! Ты спишь практически со всеми подряд! Не знаю, мне нужно время, чтобы подумать, смогу ли я тебя простить…
– Иван, это не так!
– Не по-о-онял, – процедил Шкаф, приглядываясь к Бочкину.
Эдичка почмокал губами и засопел.
– А чего тут непонятного?! – выскочила Светлана из своего укрытия. – Пошли, Шкаф, домой. Я тут к приятельнице забежала, а у нее толпа мужиков. Нужно быть более разборчивой в выборе партнеров, Машунь! До скорой встречи, шеф!
– Всего хорошего, – отмахнулся от нее Телегин. – Мария, как твой будущий муж, я требую объяснений.
– Ах, так вот как все обстоит на самом деле! – Иван развернулся, вышел и хлопнул дверью.
Маша опустилась на постель и собралась зарыдать, но Бочкин придвинулся к ней и уткнулся носом в спину.
– Пойдем, пойдем, Шкаф, – заторопилась Светлана, давя на корню шевельнувшуюся ревность. – Я этого парня не знаю, переломай ноги лучше шефу. С ним я знакома, прошлым летом мы крутили с ним роман в Анталии, а позапрошлой осенью в Египте. Ты проверь, он там действительно был.
– Ничего не понимаю, – развел руками Телегин.
– Ща разъясню, – рявкнул Шкаф и набычился, но вдруг остановился. – Шеф?
– Шеф! – подтвердил Телегин, грустно вздыхая. – Морозова, я в тебе разочаровался. Но все еще жду твоих объяснений. И вы идите отсюда, – кивнул он Шкафу со Светланой, – пусть Бочкин с Морозовой приведут себя в порядок после загула. Через час чтобы стояли на ногах! Нет, на лыжах!
Он повернулся и вышел.
Вот и делай после подобного добрые дела людям, забыв закрыть дверь на ключ!
Маша стояла и тупо смотрела, как все вышли, оставив ее со спящим Бочкиным.
Иван отправился прочь, мысленно кляня свою слабость и внезапную привязанность к недостойной девчонке. А на что он, собственно, надеялся?! На то, что она одна из лучших? Смешно! Смешно и горько до слез. Но он сильный мужчина и не станет переживать по пустякам. Пустякам?! Да он практически отдал ей свое сердце! Сколько раз зарекался не совершать необдуманных поступков и вот снова напоролся на грабли, больно ударившие его в грудь. Там щемило и ныло, как при физической травме.
Вертихвостка! А прикидывалась серьезной девицей с зачатком мозга!
Но она была такой искренней и нежной прошлой ночью! Что же изменилось буквально за несколько часов? Он, как последний идиот, встал рано утром, чтобы приготовить ей завтрак, о котором она даже не вспомнила! А потом бросился искать цветы, чтобы доставить ей радость. Забежал без предупреждения и увидел то, что увидел. Черт, каким же он был слепцом!
Иван зашел в административный дом, кивнул девушкам на рецепции и прошел в бильярдный зал. С остервенением погонял шары, безжалостно ударяя их друг о друга, так что немногочисленные присутствующие обратили на него пристальное внимание. Нет, решил он, распускаться нельзя. Кроме Маши у него есть более важное дело, и результат его трудов не должен зависеть от настроения. Как назло, позвонил Николай и поинтересовался его успехами на личном фронте. Иван доложил, что на фронте без перемен, бои идут с сомнительными победами, противник троекратно увеличил свою мощь, а трофей выступил в качестве… в качестве… в таком качестве, что лучше об этом не вспоминать. Друг все понял по голосу Ивана и пожелал ему не зацикливаться на одном, а смотреть на вещи пространственным воображением. Но воображение для Ивана сейчас было не лучшим выходом из положения. Оно рисовало такие мерзопакостные картины, что он задыхался от ярости и скрежетал зубами, пока дошел до входа в свое крыло.
Возле него на снегу топталась Маша.
Иван резко остановился и повернулся, чтобы уйти, но она уже увидела его и окликнула.
– Не желаю ничего слышать, – отмахнулся он.
– Все же я попытаюсь объяснить, – настаивала она.
– Я привык доверять своим глазам, ушам и мозгам.
– Когда ты выслушаешь меня, то поймешь. Это был розыгрыш!
– Розыгрыш?! Розыгрыш! И над кем вы глумились? Надо мной?!
– Над Шкафом!
– С меня достаточно мебели!
– Но ты же его видел!
– Видел, – внезапно согласился Иван. – Он похож на шкаф. Принимается.
– Вот видишь, – обрадовалась Маша.
– Хорошо, – смилостивился он, – давай обговорим то, что я слышал.
– Холодно, – схитрила Маша. – Чаем не напоишь?
– Нет! Я уже готовил для тебя кофе!
– Завтрак? Так ты его сделал сам?!
Иван горделиво выпрямился. Да, он мастерски умеет делать омлет.
– Спасибо тебе, а я проспала.
– Не за что, – мягко ответил Иван, но моментально поправился: – Действительно – не за что. Ты мне ничего не должна. Надеюсь, я тебе тоже.
– Значит, мне придется оправдываться здесь?
Иван чуть не согласился!
Мягкий снег падал на ее ресницы, делая их еще пушистее и нежнее, отчего взгляд казался искренним и довольно убедительным. Музыка, льющаяся из динамиков, навевала романтическое настроение и усиливала близость любимого существа. Коварного существа! Иван почувствовал, что именно сейчас, расстроенный и сокрушенный, он наиболее уязвим и склонен верить всему, что она ему скажет. Только пусть скажет, что это сон и ничего у нее не было ни с Бочкиным, ни с Телегиным, ни с кем-то еще. Сколько их?!
– Не стоит оправдываться! – он постарался оборвать разговор резко и безжалостно.
– Ты должен понять, что у меня, кроме тебя, никого нет и не было.
Она сказала это так проникновенно, словно раскрыла душу. Если бы Иван не видел все собственными глазами, то поверил бы этой девушке!
– Я не хочу больше ничего слышать.
– Хорошо, – тихо прошептала она, обходя его, – как скажешь.
И внезапно остановилась, поравнявшись с ним плечами, только ее были ниже, намного ниже. И она вся была такая слабая и хрупкая, как снежная красота весной. Он опять был готов ей поверить!
– Это очень неприятная история на самом деле. Я должна была помочь. Меня втянули. И я ни в чем не виновата. Захочешь узнать, приходи.
Она сделала шаг вперед, и Иван выпустил ее из поля зрения. Выпустил, словно дорогую сердцу птицу из клетки. Внутри что-то оборвалось. Но он сдержался и не бросился ее догонять. Стоял и слушал удаляющийся скрип снега под ее сапожками. А по «Горячим ключам» разливалась неспешная романтичная мелодия любви, написанная в прошлом веке и выбранная из сотни песен самим Иваном.