Рождество не оправдало ее надежд, словно судьба испытывала Марию Морозову на прочность. Жила-была серьезная, скучная карьеристка, предпочитавшая близким отношениям сухие цифры и бизнес-планы, и вдруг в один миг стала романтичной особой, верящей в любовь. Так не бывает? Бывает! В новогоднюю ночь случаются и не такие чудеса. Но она проходит, эта замечательная пора мечтаний и грез, остается суровая реальность бытия. И вот тогда-то и становится ясно, чего на самом деле желаешь и ждешь, во что веришь и чего добиваешься. Маша верила в чудо. По-другому она не могла объяснить затянувшееся молчание Ивана. Тайком позвонила в «Горячие ключи» и поинтересовалась здоровьем Ивана Литвинова. Девочка на рецепции ответила, что со здоровьем у него все прекрасно, и предложила Маше к ним приехать, рекламируя отдых в «Ключах» как лучшее средство от всех болезней.
А потом начались трудовые будни. Новогодние каникулы, как и парк зимних развлечений, остались позади. Впереди маячил хромающий Телегин и вера в то, что Иван даст о себе знать. Маша так и не смогла перебороть себя и сделать первый шаг. Но она продолжала ждать, оглядываясь на показавшийся знакомым голос, прислушиваясь к шагам позади себя, всматриваясь в мужские силуэты возле офиса. Каждый раз, когда звонил домашний телефон, она вздрагивала и с замирающим сердцем поднимала трубку. Отвлекалась от мыслей о любимом мужчине на работе, погружаясь в привычную обстановку планирования и закупок.
– Мария, пришло по электронной почте от поставщика.
Довольный Эдик Бочкин зашел в кабинет к Маше и положил перед ней несколько листков отпечатанной бумаги.
– Нужно срочно прочитать.
– Это ответ на нашу рекламацию? – сурово сдвинула брови Маша и взялась за листки. – Пусть ни на что хорошее не рассчитывает! Мы в нем больше не нуждаемся…
– Ты прочитаешь?
– Уже читаю!
Бочкин тихо вышел, а Маша принялась читать.
«Дневник нашей любви.
Я никогда не думал, что Новый год – волшебный праздник, а ты сказочная фея, раскрасившая мою черно-белую жизнь радужными красками одним только своим появлением. 31 декабря ты стояла возле обычной наряженной елки и смотрела на нее так трогательно, как маленькая девочка, увидевшая чудо. А я смотрел на тебя. Смотрел и понимал, что встретил необыкновенную девушку. Ты знаешь, я не умею говорить красивые слова, но я постараюсь их написать. Написать так, чтобы они проникли в твое сердце и перевернули твой мир так, как ты уже это сделала с моим. Я пел тебе об этом в новогоднюю ночь. Но ты так устала, что не смогла дослушать. И я за тебя испугался. Впервые в жизни испугался так, что потерял ощущение твердой почвы под ногами, когда побежал за врачом. Все обошлось, тебе нужно было дать выспаться и отдохнуть. Я был готов сидеть у твоей постели днем и ночью, но мне не позволили этого сделать люди и обстоятельства. Тогда они еще были выше наших интересов. Это сейчас, спустя время, я понял, что в этой жизни главное – мы с тобой, любимая.
Я с нетерпением ждал тебя первого января. Ходил как неприкаянный из угла в угол. Ты вышла и озарила мир своей ясной улыбкой. Ты знаешь, у тебя очень красивая улыбка. Первого января я понял, о чем мечтал всю сознательную жизнь. Я хотел, просыпаясь утром, видеть твою солнечную улыбку и начинать радоваться вместе с тобой предстоящему дню…
…А потом мы катились с горы, и ты держалась за меня так крепко, словно я был единственным мужчиной во всей вселенной. Это было чертовски приятно! Ты моя бесстрашная маленькая девочка. Знаешь, а ведь многие боятся спускаться с такой высоты на бешено несущихся санях. Ты не испугалась, доверилась мне, и я чувствовал огромную ответственность, словно вез хрупкую Снежную королеву, при неловком движении готовую рассыпаться на хрустальные снежинки.
…Был момент, когда твое сердце показалось мне холодным. Таким холодным, что я обжегся о его неприступный ледяной огонь. Мне нелегко далось понимание того, что ты потерялась в ледяных дебрях своих отношений с другими мужчинами. Я понял, что должен показаться тебе другим. И тогда я подарил тебе зимнее лето. Ты радовалась бабочкам как чуду, и я радовался вместе с тобой. То, что случилось у нас потом, должно было обязательно случиться! Это естественное проявление истинной любви, нашей, твоей, моей. Ты ведь меня любишь, моя принцесса? Я знаю, что любишь.
А тогда опять вмешались люди и обстоятельства.
Я не снимаю с себя вины, зная, что ты меня больше ни в чем не обвиняешь, потому что ты думаешь как я, чувствуешь как я, любишь как я. Мы с тобой две половины одного целого. Когда я это понял? Ты не поверишь – сразу! Нет, ты поверишь, потому что тоже любишь меня…
…4 января я стоял в переполненном зале аэропорта и чувствовал себя одиноким путником в пустыне, лишенным самого необходимого – воды и воздуха. Я задыхался без тебя и медленно и мучительно умирал. Я проклинал все самолеты мира, технический прогресс и научную революцию, потому что ты слишком быстро оказалась на другом конце страны. Я не успел тебя застать. И тогда я позвонил. Ты взяла трубку, а я промолчал. Ты знаешь, любимая, я не умею красиво говорить. Я пишу тебе об этом, желая только одного – чтобы ты прочитала…
…Сегодня 9 января. В этот день я прошу Машеньку Морозову выйти за меня замуж. Что я могу тебе предложить? Все! И ничего, если ты откажешь. Если ты скажешь «нет», в этом дневнике больше не появится ни строчки. Это так и останется просто моим признанием в любви самой лучшей девушке на свете. Но если ты скажешь «да», то мы напишем целый роман нашей жизни, главным действующим лицом которого станет сама любовь. Долгими зимними вечерами, сидя в нашем райском саду, мы будем… помнишь, как в нашей песне?
Это был снег нашей встречи.
Он лежал перед нами белый-белый, как чистый лист бумаги.
И мне казалось, что мы напишем на этом листе повесть нашей любви.
Снег кружится, летает, летает.
И, поземкою клубя,
Заметает зима, заметает, все, что было до тебя…
Скажи, что ты любишь меня! Скажи, что согласна стать моей женой!»
Маша оторвалась от чтения и подняла голову. Иван стоял у дверей, прислонившись к косяку, и смотрел на нее теплым лучистым взглядом.
– Ну как, Маш?
– Здорово, – всхлипнула Маша. – Не ожидала.
– Я старался. Всю неделю писал как одержимый! Забыл про остальное. Титанический, между прочим, труд. Последний абзац, по-моему, не очень получился.
– Там, где про жену?
– Там, где про снег. Стихи писать я еще не пробовал. Но тебе же нравилась эта песня…
– Нравилась.
– И мне. Я приготовил диск с ней к нашему свиданию. Но ты не пришла. А я еще приготовил…
– Что?
Иван показал глазами на искусственную новогоднюю елочку, притулившуюся на подоконнике. Маша традиционно наряжала ее в своем кабинете под каждый Новый год одинаковыми сине-желтыми блестящими шариками. Только сейчас вместе с шариками там блестело еще что-то. Маша протянула руку и сняла с елки обручальное кольцо. Она сегодня так часто смотрела в окно, стараясь увидеть Ивана, и не видела дальше собственного носа!