Клейтон пристально посмотрел на нее:
— А мне следует ревновать?
— Ну еще бы, — весело объявила Уитни, — если не для того, чтобы польстить моему тщеславию, то хотя бы потому, что я ревновала, когда вы танцевали с мисс Стенфилд.
И неожиданно, чуточку протрезвев, стала серьезной и едва слышным шепотом призналась:
— Девчонкой я была вся в веснушках.
— Не может быть! — преувеличенно потрясенно воскликнул Клейтон.
— Да, сотни и тысячи веснушек! Вот здесь! Она прикоснулась пальцем с длинным ноготком к переносице, при этом едва не попав себе глаз.
Клейтон с гортанным смешком перехватил ее руку, чтобы помешать ей повредить другой глаз.
— И, — продолжала Уитни с видом человека, исповедующегося в ужасном деянии, — я любила, забравшись на дерево, висеть вниз головой. Всем остальным девочкам нравилось играть в принцесс, а я часто воображала себя обезьянкой.
Она откинула голову, ожидая увидеть осуждение в глазах Клейтона, но он улыбался ей с таким видом, будто видел перед собой нечто очень ценное и редкое.
— Я прекрасно провела время сегодня, — тихо сказала Уитни, завороженная нежностью, светившейся в его глазах.
Скоро она уже утопала в бархатных подушках сиденья темно-красной кареты, уносившей их в ночь, сонно прислушиваясь к цоканью копыт по мощенным брусчаткой мостовым Лондона. Она даже смежила веки, но откуда-то взявшееся головокружение заставило ее поспешно раскрыть глаза и вместо этого вглядеться в слабый желтый свет раскачивающихся на ветру фонарей экипажа, посылающих пляшущие тени по стенкам кареты.
— Очень вкусное шампанское, — пробормотала она.
— Боюсь… завтра вы измените мнение, — пока» чал головой Клейтон, обнимая ее за плечи.
Вцепившись в его руку, чтобы сохранить весьма ненадежное равновесие, Уитни брела вслед за Клейтонам по ступенькам крыльца дома Арчибалдов, не отводя взгляда от предрассветного неба. У самой двери Клейтон остановился.
Уитни наконец сообразила, что он, очевидно, ожидает чего-то, и, оторвавшись от созерцания последних звезд, посмотрела на него. Глаза девушки сузились при виде его смешливо вздрагивающих губ. Гордо выпрямившись во весь рост, она осведомилась:
— Вы считаете, что я слишком много выпила?
— Ничего подобного. Я просто надеялся, что у вас есть ключ.
— Ключ? — непонимающе повторила она.
— От двери…
— Конечно! — гордо объявила Уитни. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем он вежливо напомнил:
— Может, вы все-таки поищете его?
— Поискать? Что? — поинтересовалась Уитни, отчаянно пытаясь сосредоточиться. — Ну да, конечно… ключ.
Она огляделась, пытаясь припомнить, где оставила элегантный маленький расшитый бисером ридикюль, и обнаружила его криво свисающим с плеча на короткой золотой цепочке.
— Леди не носят свои ридикюли подобным образом, — поморщившись, пробормотала она себе под нос, но все же стянула сумочку с плеча и принялась неуклюже рыться в ней, пока не нашла наконец ключ.
Они оказались в темной прихожей, и Уитни резко повернулась к Клейтону, чтобы пожелать спокойной ночи, однако, не рассчитав расстояние между ними, уткнулась носом в его грудь. Сильные руки обвились вокруг нее и удержали от падения. Она могла бы отстраниться, но продолжала стоять, как прикованная, а сердце неудержимо забилось, когда их взгляды скрестились и застыли. И тут он медленно нагнул голову.
Его рот дерзко прижимался к ее губам, руки лихорадочно метались по спине, бедрам. Уитни в тревоге замерла, почувствовав неумолимое давление его затвердевшей мужской плоти, но тут же неожиданно для себя обняла его за шею, бесстыдно возвращая поцелуи, наслаждаясь прикосновениями его языка, настойчиво раскрывающего ее губы, проникающего в рот, медленно ускользающего и снова резким толчком оказывающегося во рту, двигающегося в безумно возбуждающем ритме, таком чувственно-сладострастном, что ей казалось, будто Клейтон врывается в ее тело.
Опьяненная, почти потерявшая рассудок, она наконец нашла в себе силы вырваться, и, к ее разочарованию, он легко отпустил ее. Втягивая в легкие воздух большими глотками, Уитни открыла глаза и почему-то увидела двух Клейтонов, покачивающихся перед затуманенным взором.
— Вы слишком торопитесь, сэр, и совершенно забываете о приличиях, — сурово упрекнула она, но тут же испортила все впечатление веселым смешком.
Клейтон, по-видимому, ничуть не раскаиваясь, широко улыбнулся:
— Естественно, поскольку сегодня вечером вы, кажется, находите мои знаки внимания менее отталкивающими.
Уитни несколько минут обдумывала сказанное с ленивой задумчивой усмешкой.
— Пожалуй, вы правы, — искренне признала она. — И знаете, что еще? По-моему, вы целуетесь так же хорошо, как Пол.
И с этим весьма сомнительным комплиментом она повернулась и направилась вверх по лестнице, однако на второй ступеньке остановилась и, оглянувшись на Клейтона, объявила:
— Собственно говоря, я считаю, что вы целуетесь так же хорошо, как Пол, но не могу быть абсолютно уверена до его возвращения. Когда он приедет, обязательно попрошу поцеловать меня точно так же, как вы, чтобы сделать более объективное заключение. Пожалуй, даже можно будет провести научный эксперимент, — расхрабрившись, добавила она.
— Черта с два! — полушутливо прорычал Клейтон.
— Если захочу, обязательно так и сделаю! — с вызовом заявила она, подняв тонкие брови.
Тяжелый шлепок ожег нежные ягодицы. Уитни подпрыгнула, развернулась, широко размахнувшись, чтобы отвесить наглецу давно заслуженную пощечину, но, к несчастью, рука сорвалась и задела за стену, на которой висела маленькая картина, мгновенно и с громким стуком свалившаяся на пол.
— Поглядите, что вы наделали, — растерянно прошептала Уитни. — Сейчас весь дом разбудите! И, надувшись, устремилась в свою комнату.
Трое слуг Арчибалдов выстроились у буфета, на котором стояли дымящиеся блюда яиц с маслом, ветчиной, беконом, филеем, нарезанным тончайшими ломтиками, свежими поджаристыми булочками, картофелем, приготовленным тремя разными способами, и другими соблазнительными блюдами. Все это Эмили заказала вчера вечером после долгих размышлений о том, как подобает угощать гостя, занимающего такое высокое положение, как Клейтон. Они ждали, когда Уитни спустится к завтраку и присоединится к хозяевам и приглашенному