Рексенор что-то захрипел, но я сжал пальцы, и жрец затих. Воины остановились в нерешительности. Копья опустились.
– Тея! – позвал я. – Двигаться можешь?
– Да, ванакт, – девушка сумела встать, окровавленный нож лежал на полу. Она держалась молодцом, но я знал: если не перевязать рану, юная ведьма истечет кровью.
– Уходим!
Я кивнул на проход, ведущий в знакомую нам комнату. Тея кивнула, но в то же мгновенье стало ясно, что уходить некуда – из дверного проема вышли еще два хеттийца. Итак, нас обложили – по всем правилам.
– Ванакт Клеотер! – послышался чей-то голос. – Отпусти жреца и положи оружие. Ты наш пленник.
Я лихорадочно обвел глазами зал. Их восемь, я – один. Тея не сможет бежать.
Значит – все?
– Отпусти жреца, – повторил голос. – Мы сможем договориться.
В это я точно не верил. Двигающийся идол – одно, а хеттийские воины в центре Ахиявы – совсем другое. Это называется государственной изменой.
– Ванакт! – услышал я шепот Теи. – Есть еще один путь.
– Веди! – кивнул я. – Иди первая.
Девушка, сдерживая стон, шагнула вперед. Копья угрожающе зашевелились.
– Назад! – крикнул я. – Иначе прикончу жреца. Прикажи им!
Я дал Рексенору хорошего пинка. Он застонал.
– Ну? Я не шучу!
– Пропустите их, – прохрипел жрец. – Не мешайте!
Я не ошибся – Рексенор не собирался умирать. Тея оглянулась и кивнула на один из дверных проемов. Она двигалась медленно, зажимая рукой рану. Я шел следом, волоча за собой жреца. Пару раз он пытался дернуться, но я быстро его успокаивал.
Коридор – на этот раз широкий, освещенный факелами. Мы шли куда-то вглубь, в самое сердце горы. Хеттийцы, держа копья наперевес, не отставали, но близко подойти не решались. Пару раз приходилось останавливаться – Тея двигалась из последних сил. Я подумал, что если девушка упадет, придется отпустить Рексенора (не живым, понятно), но тут наше путешествие кончилось. Тея, подойдя к одному из темных проемов, остановилась:
– Туда, ванакт. Осторожно, ступени!
Внутри оказалось не так уж темно – серый сумрак позволял разглядеть низкое квадратное помещение, куда вела каменная лестница. Я толкнул своего пленника, и он, не удержавшись на ногах, с криком покатился по ступеням. Хеттийцы были уже рядом, но я успел сорвать со стены факел и выхватить секиру. Здесь, в узком проходе численный перевес не имел особого значения.
– Назад!
Рука Теи тянула меня вниз. Ничего не понимая, я отступил на пару шагов. Девушка шарила рукой по стене. В дверь уже просунулось чье-то копье, но тут послышался негромкий скрежет. Толстая каменная плита опустилась вниз, отгородив нас от преследователей.
– Все... – прошептала Тея, опускаясь на ступеньки. – Снаружи не откроют.
– Дочь греха! – послышался откуда-то снизу голос Рексенора. – Ты похоронила нас!
– Заткнись! – велел я, осторожно поднимая девушку, но жрец не умолкал:
– Отсюда нет выхода! Плиту нельзя поднять – механизм давно сломан!
– Проход... – простонала Тея. – Там, в глубине.
– Он завален! – злобно выкрикнул жрец. – Десять лет назад, когда Поседайон сотряс землю!
– Ладно! – я положил Тею на холодный пол и огляделся. Первое впечатление не обмануло: сырое подземелье, низкие своды, в глубине – темный провал туннеля. Где-то наверху находился световой колодец, но сейчас было темно – наступала ночь.
– Держи!
Я сунул факел жрецу и сорвал с него фарос. Расстелив плащ на полу, я осторожно положил Тею и занялся раной. К счастью, полупустой бурдюк все еще был в моем мешке. Промыв рану вином, я огляделся в поисках чего-нибудь подходящего для перевязки. Выбор был невелик. Я отобрал у жреца факел, сунул его в трещину в стене и дернул Рексенора за ворот хитона.
– Снимай!
Он пытался что-то возразить, но затрещина тут же уладила спор. Ткань оказалась вполне подходящей – мягкой и относительно чистой. Я перевязал Тею, наложив тугую повязку. Девушка тихо стонала и закрыла глаза.
Укрыв ее фаросом, снятым с Рексенора, я занялся самим жрецом. Остатки хитона пошли на то, чтобы скрутить ему руки и ноги. Рексенор не сопротивлялся, и в благодарность я оттащил его в относительно сухой угол.
Воспользовавшись тем, что факел догорел не до конца, я обследовал нашу тюрьму. Увы, жрец не ошибся. Тоннель оказался засыпанным доверху, и после первых же попыток разобрать завал я признал свое поражение. Оставалась дверь. Я поднялся по ступенькам и внимательно осмотрел огромную плиту. Рексенор не соврал и здесь: механизм, когда-то поднимавший ее, был не только сломан, но и разобран. Я прикинул толщину плиты и покачал головой: мы были заперты не хуже, чем в гробнице земли Та-Кемт.
Снаружи еле слышно доносился стук. По плите колотили, но я понял, что надеяться – или опасаться – нечего.
– И что ты намерен делать, богоравный Клеотер? – мрачно поинтересовался жрец, пытаясь поудобнее пристроиться на твердых камнях. Отсутствие плаща и хитона делало эти попытки заранее тщетными.
– Спать, – буркнул я. – Прошлой ночью пришлось общаться с киклопами. И не вздумай будить – придушу!
Он, кажется, поверил и заткнулся. Я пристроился рядом с Теей, рассчитывая, что услышу, если она проснется. Но, похоже, вымотало меня здорово. Я провалился в черную яму, и вязкая тишина сомкнулась надо мной...
– ...вечно, вечно проклята! И кости твоих предков встанут, чтобы растоптать тебя и смешать твой прах с грязью!
Я понял, что не сплю. В нашем узилище стало заметно светлее, поверх моего плаща лежала хлена Теи, а сама девушка сидела рядом, прислонившись к стене. Рексенор скорчился в своем углу, его голые телеса отливали нездоровой синевой, но пыл явно не ослаб.
– Ты предала Дия, Отца богов! За это я лишаю тебя имени и проклинаю...
– Давно это он? – поинтересовался я, вставая. По бледным губам Теи промелькнула улыбка:
– Он хотел, чтобы я развязала его и отобрала у тебя секиру.
– Разумно, – я хлебнул вина и, не слушая заклинаний Рексенора, занялся Теей. Рана выглядела прилично, но девушка потеряла много крови. Слишком много...
– Мне лучше, ванакт! – Тея вновь улыбнулась. – Нужно еще немного полежать...
Я не стал спорить, набросил ей на плечи хлену и решил заняться делом. За ночь плита, закрывающая вход, не сдвинулась с места – значит, добраться до нас враги не смогут. Правда, в этом была лишь половина успеха. Следовало подумать, как самим выйти из этой могилы.
Я осмотрел сырые неровные стены, вновь заглянул в тоннель и безнадежно вздохнул. Да, накрыло нас крепко.
– Нам не выбраться, ванакт, – злобно заметил жрец, следивший за мною из своего угла.