Двое стражников оказались ранены, причем один – тяжело, еще один умудрился серьезно подвернуть ногу, спасаясь бегством. Не такая уже высокая цены за знакомство с потомком богов!
Повозки двинулись дальше при полном молчании, нарушаемом лишь стонами пострадавших. Я время от времени поглядывал на Гелена, желая задать сам собой напрашивающийся вопрос: в какую передрягу втягивает меня сын базилея? Если до знакомства с Афиклом еще могли быть сомнения, то теперь все стало ясно как день. Но спрашивать я не стал. Едва ли услышу правду, а заставлять человека лгать не хотелось.
Часа через два послышался громкий стон. Я подошел к повозке и понял, что Афикл начинает приходить в себя.
– Воды! – произнес он слабым, хриплым голосом. – Ради богов всех, воды!
Кто-то принес бурдюк, и я осторожно смазал пересохшие губы. Афикл медленно поднял руки, не открывая глаз, взял бурдюк и начал жадно пить.
– Спасибо...
Он откинулся назад и открыл глаза. Кое-кто из любопытных поспешил отойти подальше, но я уже знал, что опасаться нечего. Безумие прошло, взгляд голубых глаз стал осмысленным, полным боли и тоски.
– Где я, почтенные путники? – божий потомок растерянно оглянулся и с силой потер лоб.
– Между Тиринфом и Аргосом, богоравный Афикл, – откликнулся Гелен.
– О боги! – простонал Гильгамеш. – За что? Почему?
...Он не помнил ничего. Последнее, что как-то зацепилось в его сознании, была встреча с вестником ванакта Ифимедея, который поручил своему родственнику разобраться с какими-то ведьмами возле Орхомена. Афикл зашел принести жертву перед походом и...
– Великий Дий! – Афикл несколько раз оглядел повозки, все еще не веря в случившееся. – Мнилось мне, будто я спал! Да, я спал, о почтенные путники. Снилось, будто дерусь насмерть я с великаном, что в давние века жил возле Осы – с огромным, ужасного вида. Он же секиру имел – преизрядную, чуть не с оглоблю...
Пришлось рассказать правду. Афикл повертел в руках мою секиру, похвалил «черную бронзу», показав себя неплохим знатоком, и твердо пообещал выплатить достойную пеню раненым и покалеченным. То, что никто не убит, явно его успокоило.
– Горе мне, путники, горе! – добавил он с глубоким вздохом. – Уж долгие годы делает эта напасть меня пугалом в землях Ахейской. Может быть за морем сыщется лекарь иль знахарь умелый? Может, излечит меня?
Я посоветовал ему съездить в Лидию, где лечат еще и не такое, и как бы между прочим поинтересовался, начались ли его приступы до поступления на службу а Ифимедею или после. Но мое предположение не оправдалось: безумие покрывало Афикла своей черной пеленой с самого детства. После одного из приступов он обратился к оракулу, который и направил его к Ифимедею.
Через час, немного придя в себя, Афикл распрощался и неуверенной походкой направился по лестной тропе куда-то на запад. Мы с Геленом проводили Гильгамеша до опушки и не спеша вернулись к повозкам.
– Жаль мне богоравного Афикла, – заметил сын базилея. – Поистине боги несправедливы...
– Не мне судить о богах, Гелен, – подумав, ответил я, – но, может, все обошлось и без них. Страшного помощника имеет ванакт Ифимедей!
– Ты говоришь об Афикле?
– О нем... Или о том, кто сделал его таким. Но сегодня его безумие кончилось слишком рано.
– Да, доблестный Нургал-Син. И кончилось поистине вовремя. Тебе следует возблагодарить богов. Но все равно, дивлюсь я твоей смелости – биться с самим Афиклом!
Какая уж тут смелость! Впрочем, спорить я не стал. Репутация того, кто не побоялся сразиться с божественным героем, не повредит.
Мы ехали дальше, постепенно приближаясь к Аргусе. Благополучный исход нашего знакомства с Афиклом немного успокоил, но чувство опасности все же не отпускало. Похоже, Гелен чувствовал то же самое. Наконец, я не выдержал.
– Если нас так встречают здесь, – я кивнул в сторону темневшего у дороги леса, – то что же будет в Микасе?
– Не нас, – поправил сын базилея. – Меня. Похоже, за мной следили еще в Троасе. Они оказались хитрее...
Итак, разговор, которого я ждал уже не один день, начался.
– Гелену, сыну Ифтима, необязательно ехать дальше этим караваном.
– Да, – согласился он, – в Аргосе куплю коня и поеду ночью. Кентавры редко заходят в те края, а от пеших я смогу ускакать. У меня будет несколько часов, пока они увидят, что меня в караване нет.
– Нас, – напомнил я как можно мягче. – Нас , благородный Гелен.
Сын базилея нахмурился, словно не решаясь ответить, а затем улыбнулся.
– Вижу, ты любишь опасности, доблестный Нургал-Син. То, что задумали я и мои друзья, действительно опасно.
Я улыбнулся в ответ. В крысиных норах свое представление об опасностях.
– Наверное, мне надо было рассказать тебе раньше, Нургал-Син. Я позвал тебя в дальний путь. Дальний – и очень рискованный. Кем ты думал стать в Микасе? Дворцовым стражником?
– Может, десятником, – простодушно отозвался я. – Моя мечта – командовать полусотней.
Гелен рассмеялся – впервые за все время нашего знакомства.
– Извини, что не верю тебе, доблестный Нургал-Син. Но ведь и ты не верил, когда я говорил о желании повидать камни отчего дома... Если поможешь мне, я смогу пообещать, нечто большее, чем начальство над полусотней...
– Быть смотрителем царских амбаров?
– Если захочешь, конечно. Но я имел в виду другое. Итак, давай поговорим откровенно...
Внезапно он замолчал, к чему-то прислушиваясь. Я быстро оглянулся – дорога казалась по-прежнему пустой, разве что вороны спустились пониже.
– Не знаю... – растерянно произнес сын базилея. – Мне что-то послышалось.
– Да, – я уже надевал шлем. – Мне, кажется, тоже...
Гелен привстал, чтобы взять свой шлем, лежавший чуть поодаль, и тут откуда-то с опушки донесся резкий свист. Я успел повернуть голову и заметить два темных силуэта, скрытых за деревьями.
...Уже потом я понял, что ошибся – надо было, не оглядываясь, толкнуть Гелена, который привстал так не вовремя. Увы, сообразил я это поздно – две стрелы вонзились ему в грудь, и сын базилея навзничь упал на повозку.
На этот раз охрана не растерялась, но те, кто стрелял, уже растворились в лесной чаще.
Убийцы знали свое дело – стрелы вошли глубоко и точно. Подбежал хозяин с нелепыми советами, как лучше их вынуть, но я знал – это лишь ускорит конец. Гелен был еще жив, но дышал тяжело, с хрипом, из уголка рта медленно стекала струйка крови.
Веки дрогнули, на меня взглянули полные боли глаза.
– Ты...
Хрип оборвал фразу. Я склонился ниже, чтобы умирающий не напрягал голос. Лицо Гелена исказила судорога, он вновь захрипел и дернулся.