— Да, именно так.
— Но вы же знаете, что именно сейчас это невозможно. Я хочу сказать, я только несколько месяцев назад вышла замуж, а сейчас жду ребенка..
— Салли, я понимаю твое положение. Но пойми и ты мое. Переезд в Лондон был твоим решением — и мы постарались под него подстроиться. Теперь тебе нужен длительный отпуск по здоровью и родам, и мы не просто оплачиваем тебе три месяца, но и гарантируем работу, если, ты к нам решишь вернуться. Тот факт, что работа будет не в Лондоне. На это я могу сказать только одно: обстоятельства меняются.
Я вежливо закончила разговор, поблагодарила Ричардсона за трехмесячное жалованье и обещала, что подумаю над его предложением, хотя мы оба знали, что принять его я никак не смогу. А это, в свою очередь, означало, что мой работодатель, на которого я трудилась шестнадцать лет, дает мне отставку.
Тони порадовало, что деньги «Пост», по крайней мере, помогут решить в ближайшие месяцы вопрос с выплатой ипотечного кредита. Но меня, что и говорить, беспокоило, как после этого мы сумеем прожить на одну его зарплату, учитывая все наши обстоятельства.
— Мы что-нибудь придумаем, — неуверенно отвечал на мои сомнения Тони.
Маргарет велела мне прекратить думать о деньгах.
В этом городе столько газет, уверена, что ты пристроишься где-нибудь внештатником. Тони прав — у вас есть трехмесячная отсрочка. А сейчас думать тебе нужно только об одном — чтобы нормально провести эту неделю, как следует отдохнуть и набраться сил. Когда появится малыш, забот у тебя прибавится. Кстати, тебе не нужна отличная уборщица? Ее зовут Ча, она работала у нас все время, что мы жили в Лондоне. Замечательная помощница, все делает просто блестяще, и сейчас ищет приработок. Так что…
— Дай мне ее номер, я поговорю с Тони. Нужно сначала подсчитать наш бюджет и решить, по карману ли нам…
— Давай я заплачу.
— Это невозможно. Ты уже оплатила мне эту роскошную палату, и я начинаю себя чувствовать какой-то побирушкой.
— Но мне доставляет удовольствие помогать тебе.
— Прости, не могу принять.
— Но тебе придется. Потому что это будет моим подарком. Услуги Ча на шесть месяцев, по два раза в неделю. И ты ничего не можешь с этим поделать.
— Полгода? Ты сумасшедшая.
— He-а, просто богатая, — сказала она со смешком.
— Ты меня смутила.
— А вот это глупо.
— Мне нужно обсудить это с Тони.
— Ему не обязательно знать, что это подарок.
— Я предпочитаю быть с ним честной. Особенно в таких вопросах. Я хочу сказать, его не особо порадовало, что ты оплатила палату.
— Знаешь, мне кажется, что «быть честной» — не самая удачная и не самая умная линия поведения в браке. Особенно, когда речь идет о мужском самолюбии.
— Согласится он принять твой подарок или нет, ты все равно — лучшая подруга, какую можно представить. Ох, как жалко, что ты уезжаешь.
— В этом смысле плохо быть замужем за членом корпорации. Те, кто платит большие деньги, вертят тобой, как хотят, никакой личной жизни. Я думаю, это отчасти сродни сделке Фауста.
— Ты у меня здесь единственная подружка.
— Я уже тебе говорила, это изменится… со временем. И главное, есть же телефон! Как только тебе захочется поплакать мне в жилетку, я всегда буду на связи. Хотя, учитывая, как я буду скучать по ванильному мороженому графства Уэстчестер, пожалуй, плач через Атлантику придется выслушивать тебе.
Через два дня она уехала. В тот вечер я наконец набралась храбрости сообщить Тони о прощальном подарке Маргарет.
— Не верю, что ты это серьезно, — пробормотал он с досадой.
— Говорю же тебе, это была ее идея.
— Хотелось бы верить.
— Ты в самом деле считаешь, что я способна на нечто настолько вульгарное?
— Просто странное совпадение, особенно после…
— Знаю, знаю — она заплатила за эту проклятую палату. И ты не можешь смириться с мыслью, что она просто хочет немного облегчить мне жизнь…
— Суть не в этом — и ты это знаешь.
— А в чем тогда суть, Тони?
— Мы отлично можем и сами платить этой чертовой уборщице, вот и все.
— А ты думаешь, Маргарет этого не знает? Я же и говорю, это просто подарок. Да, согласна, подарок очень щедрый — потому я ей и твердила, что не могу его принять, не переговорив с тобой. Потому что было у меня легкое подозрение, что ты отреагируешь именно так.
Пауза. Тони избегал моего сердитого взгляда.
— Как ее зовут… эту помощницу? — спросил он наконец.
Я протянула листок бумаги, на котором Маргарет записала имя Ча и контактный телефон.
— Я ей позвоню и договорюсь, чтобы начала на следующей неделе. За наш счет.
Я ничего не ответила. В конце концов он заговорил опять:
— Главный редактор просил меня съездить завтра в Гаагу. Короткая командировка, на один день, — нужна статья о трибунале по военным преступлениям. Я понимаю, что у тебя все может начаться в любой момент. Но это всего-навсего Гаага. Если что, я через час буду на месте.
— Конечно, — сказала я ровным голосом. — Поезжай.
— Спасибо.
Он заговорил о другом рассказал мне забавную историю о коллеге в редакции, которого поймали На том, что он завышал в отчетах свои расходы. Я с трудом сдерживалась, стараясь не улыбнуться, не показать, что мне интересно и смешно, — потому что еще не пришла в себя после нашей перебранки. А еще мне не нравилось, что Тони, как обычно, прибегает к своему коронному трюку: «насмешишь — и она успокоится». Видя, что я не реагирую на его шутки, он спросил:
— Что с лицом, почему ты такая надутая?
— Тони, а чего ты ждал?
— Не понимаю…
— Да брось ты, после того, как мы только что ссорились…
— Это была не ссора. Скорее я бы назвал это обменом мнениями. Да и в любом случае, все это уже древняя история. — Он нагнулся и поцеловал меня. — Завтра позвоню тебе из Гааги. И не забудь — если что, мой мобильник включен.
После ухода Тони я не меньше часа «доругивалась» с ним, проигрывая в голове весь наш спор, довод за доводом. Будто какой-нибудь литературный критик, я анализировала каждое слово, пыталась извлечь все скрытые смыслы и подтексты разговора — и ломала голову над тем, что бы все это, в конце концов, значило. Было, в общем, очевидно, что весь инцидент вырос на почве преувеличенного самолюбия Тони. Но меня больше волновал другой, куда более серьезный вывод — я постепенно осознавала, что мне не удается найти общего языка с человеком, за которого я вышла замуж. О да, мы оба говорили по-английски. Но речь шла не о тривиальной разнице британской и американской его разновидностей. Здесь было что-то более глубокое, и это всерьез тревожило меня — мне казалось, что между нами никогда не возникнет взаимопонимание, что мы всегда останемся друг для друга чужаками, которых лишь случайно, свела судьба.