— Вот как? Ты тоже это чувствуешь?
— Что — это?
— Это…
Я мягко отстранил ее и сел:
— Я чувствую, что… пьян в стельку.
— Ты не понял, верно? — спросила она. — Посмотри вокруг: ты, я, это море, этот остров, эта ночь. Не какая-нибудь ночь, Дэвид. Эта ночь. Эта особенная, неповторимая ночь…
— Я знаю, но…
Моя рука легла ей на плечо. Она взяла ее и крепко сжала.
— Будь ты проклят со своим благоразумием, — сказала она.
— Я бы хотел…
Марта наклонилась и поцеловала меня в губы.
— Пожалуйста, заткнись, — сказала она. Затем поднялась на ноги: — Пойду прогуляюсь.
— Могу я пойти с тобой?
— Думаю, мне лучше прогуляться одной, если ты не имеешь ничего против.
— Уверена?
Она кивнула.
— С тобой ничего не случится?
— Это же мой остров, — сказала она. — Все будет в порядке.
— Спасибо за вечер.
Она печально улыбнулась:
— Нет, это тебе спасибо.
Марта повернулась и пошла по пляжу. Я подумал — а может, догнать ее, обнять, наговорить всякой ерунды насчет любви и неподходящего времени, а заодно и о том, как я не хочу еще больше осложнять свою жизнь и как мне ужасно хочется поцеловать ее?..
Но вместо этого я поступил рационально и вернулся в дом. Сев на кровать, я закрыл лицо руками. Какой же странной выдалась эта неделя… Это было все, что пришло мне в голову, потому что мои умственные способности после длительных алкогольных возлияний пребывали в токсическом шоке. Будь я в состоянии правильно оценить все свалившееся на меня, включая мелькнувшую было мысль о том, что, возможно — только возможно! — я немного влюбился в Марту, я бы решил, что тронулся.
Но у меня не было возможности упиваться чувством вины. Как и вчера, я отключился, лежа поперек кровати полностью одетым. Только на сей раз я не просыпался до шести тридцати.
Разбудил меня легкий стук в дверь. Я пробормотал что-то смутно напоминающее английский, дверь отворилась, и в комнату вошел Гэри с подносом, на котором стояли кофейник и большой стакан воды. Я обнаружил, что ночью кто-то накрыл меня пледом. Интересно, кто же этот добрый самаритянин?
— Доброе утро, мистер Армитаж, — сказал Гэри. — Как вы себя чувствуете?
— Неважно.
— Тогда вам нужны вот эти две штучки, — сказал он, бросая две таблетки «берокки» в стакан с водой.
Когда таблетки полностью растворились, Гэри протянул стакан мне. Я залпом выпил содержимое. Пока целительная жидкость растекалась по организму, в пустыне, какой казался мой мозг, начали проявляться картинки вчерашних подвигов. Прокручивая в голове жаркие объятия на берегу, я попытался сдержаться, чтобы не содрогнуться. Однако мои усилия не увенчались успехом.
Гэри сделал вид, что ничего не заметил, и любезно спросил:
— Может быть, чашечку крепкого кофе? Она вам сейчас не помешает.
Я кивнул. Гэри налил кофе в чашку. Я отпил и едва не подавился. Следующий глоток дался мне легче, а пока я справлялся с третьим, «берокка» уже почти стерла туман, застилающий мой мозг.
— Хорошо провели время, сэр?
Я внимательно вгляделся в лицо Гэри, пытаясь догадаться, не хочет ли этот мерзавец мне что-то сказать… А вдруг он сидел вчера вечером на веранде с биноклем, наблюдая, как мы развлекаемся на пляже, подобно паре придурков подростков? Но его лицо ничего не выражало. Я тоже не собирался ни в чем признаваться.
— Замечательно, — сказал я.
— Мне жаль, что пришлось побеспокоить вас так рано, но «Гольфстрим» готов отвезти вас в Сан-Франциско, как вы и просили. Вы не возражаете, если я вкратце изложу вам подробности?
— Валяйте… Но, возможно, кое-что вам придется повторять дважды.
Гэри слегка улыбнулся:
— Миссис Флек известила нас, что вам нужно быть в Сан-Франциско около четырех часов дня, чтобы встретить свою маленькую дочку у школы.
— Да, верно. Как себя чувствует миссис Флек?
— Она сейчас на пути в Нью-Йорк.
Я решил, что ослышался:
— Она — что?
— Летит в Нью-Йорк, сэр.
— Но как?..
— Как обычно, сэр. На одном из наших самолетов. Она покинула остров поздно вечером. Вскоре после того, как вы отправились спать.
— Правда?
— Да, правда.
— Вот как…
— Но она оставила вам записку, — сказал он, протягивая мне небольшой конверт.
Поборов желание открыть его немедленно, я просто положил конверт на подушку.
— Она также просила подготовить все для вашего полета на побережье. Примерно в девять мы отправим вас на Саффрон, в десять тридцать вертолет доставит вас в Антигуа, соответственно, в одиннадцать пятнадцать вы сможете вылететь в Сан-Франциско. Летчик сказал, что лететь придется семь часов сорок минут, но благодаря разнице во времени вы прибудете на место в десять минут четвертого или около того. Мы также побеспокоились о лимузине, который заберет вас из аэропорта и будет в вашем распоряжении все выходные. Для вас и вашей дочери заказан номер в гостинице «Восточный мандарин».
— Это слишком экстравагантный отель для меня!
— Так распорядилась миссис Флек, можете ее поблагодарить за это.
— Непременно сделаю это…
— Одна маленькая деталь. Перед вылетом вы проведете полтора часа на острове Саффрон. Мистер Флек будет признателен вам, если вы в это время встретитесь с ним.
— Что?! — воскликнул я, и руки мои внезапно стали холодными и липкими.
— Мистер Флек встретится с вами ровно в девять.
— Он вернулся на остров?
— Да, он приехал вчера поздно вечером.
— Замечательно, подумал я. Просто замечательно…
Катер мчался к острову, и мое беспокойство возрастало. Разумеется, это было вызвано предстоящей встречей с человеком, который заставил меня прождать его целую неделю. Но, возможно, были и другие причины. Мой хозяин вернулся домой как раз тогда, когда его гость отправился на ночь с его женой на романтический остров. Не давала покоя мысль о моем пьяном объятии с Мартой. Тот факт, что она вернулась на Саффрон еще вечером, конечно, развеет подозрения, но я сильно сомневался, что никто из обслуживающего персонала не видел наших поцелуев на песке и не доложил о них Флеку. На ум пришла сцена из фильма Фреда Зиннемана «Отсюда до вечности» с Бертом Ланкастером и Деборой Керр. Такой любитель кино, как Флек, наверняка помнит ее.
Снято!