На экране появилась статья, о которой шла речь. Меня не столько поразила ее длина, сколько заголовок:
ГРЯЗЬ ИЗНУТРИ ОТ ТЕО МАККОЛЛА
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ «СЛУЧАЙНЫЙ ПЛАГИАТ» ТАК УЖ СЛУЧАЕН?
Далее шел текст:
«У меня в руках есть новые доказательства того, что творец сериала «Продать тебя» Дэвид Армитаж испытывает большую тягу к заимствованию. Как мы все знаем, Голливуд охотно закрывает глаза на любой грешок, совершенный «своим». Еще бы, ведь «свои» несут золотые яйца. К тому же они обросли связями, а связи в наше время — большое дело. Если простого смертного вроде меня или вас застукают с наркотиками или в пикантной ситуации с малолеткой, боюсь, в лучшем случае мы навсегда потеряем работу. Но «свои» — другое дело. Стоит возникнуть проблеме, в ход пускается тяжелая артиллерия. Любое уважающее себя печатное издание немедленно уволит автора, виновного в плагиате, но в Голливуде все наоборот: на защиту репутации литературного воришки брошены мощные силы. Ничего удивительного, ведь этот воришка — автор сценариев наиболее рейтингового сериала за последние годы.
Две недели назад я всего лишь указал на досадную оплошность мистера Армитажа, высокоталантливого лауреата премии «Эмми», литературного создателя «Продать тебя». Он допустил, что пара строчек из классической пьесы «Заглавная страница» оказались в одном из его сценариев. Но вместо того, чтобы признать свою ошибку и продолжать работать дальше, мистер Армитаж и его покровители пошли в наступление. Они нашли симпатизирующего им поденщика из «Вераити», чтобы тот изложил их версию этой неприглядной истории… Кстати, этот журналист в прошлом году имел романтические отношения с главой отдела по связям с общественностью известного вам телеканала. Достаточно было сказать «ату», как ведущие писаки Голливуда начали воспевать мистера Армитажа и проклинать журналиста, который посмел указать на перенос четырех строчек из одного сценария в другой!
Особенно воинственно в этом хоре прозвучал голос Хемингуэя Санта-Барбары — Джастина Уанамейкера, некогда острого, радикального писателя, который в свои сумеречные годы довольствуется написанием доходных сценариев средней руки. Кампанию травли против автора этой колонки, как ни странно, поддержала «Лос-Анджелес Таймс», пытаясь доказать, что я, пережив неудачу, теперь просто мщу первому попавшемуся успешному телевизионному автору, которого разглядел в прицел.
Однако позволю себе процитировать сержанта Джо Фрайдея из ироничного полицейского сериала «Бредень»: «Мы оперируем только фактами, мэм». А факты, увы, неприглядны… Активное сопротивление мистера Армитажа вынудило сотрудников газеты перелопатить все его творения, дабы убедиться, что упомянутая оплошность — всего лишь единичный случай.
Но сюрприз, сюрприз… Что же раскопали наши старатели?
В третьей серии последнего сезона «Продать тебя» Берт, дамский угодник и по совместительству главный экономист предприятия, рассказывает о своей бывшей жене, которая переехала в Лос-Анджелес, вытряхнув из него в суде большие деньги. «Знаешь, как правильно определить капитализм? — спрашивает он у своего помощника Чака. — Это процесс превращения калифорнийских девушек в калифорнийских женщин». Практически ту же фразу можно найти у драматурга Кристофера Гэмптона в пьесе «Сказки из Голливуда». Герой Гэмптона говорит: «Капитализм — это процесс превращения американских девушек в американских женщин»». Не думаю, что между этими двумя фразами такая уж большая разница.
В первой серии нового сезона Таня, девушка крутого нрава, объявляет Джо, что больше не желает с ним спать, потому что у нее есть новый парень, который как две капли воды похож на Рикки Мартина. Позднее Джо встречает этого парня в офисе и говорит Тане: «Рикки Мартин? Ну ты даешь! Да он вылитый Рикки Прыщ!» Рикки Прыщ, как выяснялось, является одним из героев романа Элмора Леонарда «Блеск».
В той же серии основатель компании Джером, собираясь снимать рекламу для клиента, входит в конфликт со второсортным актером. Позднее Джером скажет Берту «Когда в следующий раз будем снимать рекламу, никаких актеров…» В классическом фильме «Режиссеры» Мела Брукса Зеро Мостел поворачивается к Джин Уайлдер и говорит: «Когда в следующий раз будем ставить пьесу, никаких актеров».
Но и это еще не все. Наши исследователи порылись в ранних пьесах мистера Армитажа, большинство из которых так и не были поставлены (дело ограничилось разовой читкой в театре), и обнаружили два любопытных факта.
В пьесе «Рифы», написанной в 1995 году, говорится о любовном треугольнике. Его вершины — джазовая пианистка, ныне домохозяйка, ее муж — врач, часто бывающий на вызовах, и лучший друг мужа — джазовый саксофонист. Как вы понимаете, домохозяйка с другом начинают вместе музицировать, и под воздействием страстных мелодий их любовь крепнет день ото дня. Затем, когда муженька не оказывается в городе, пара сливается в экстазе… но тут появляется муж. В борьбе с саксофонистом, в которую вмешивается жена, муж случайно попадает ножом ей в сердце. Что занимательно, сюжет этого творения напоминает знаменитую новеллу Толстого «Крейцерова соната», в которой скучающая пианистка, тоже домашняя хозяйка, влюбляется в лучшего друга своего мужа… и этот друг оказывается скрипачом. Когда они вместе играют «Крейцерову сонату» Бетховена, возникает романтическое настроение. Но когда они приступают к делу, врывается муж и в ревнивой ярости случайно убивает любимую жену.
В новом сценарии для фильма «Кража со взломом» (сейчас в работе на студии «Уорнер Бразерс» сделка, по некоторым данным, потянула на полтора миллиона) главный герой в самом начале произносит следующую фразу: «Когда я в первый раз ограбил Картье, шел дождь». Как же странно узнать, что рассказ классика Джона Чивера открывается такой фразой: «Когда я в первый раз ограбил Тиффани, шел дождь».
Из всего выше изложенного следует сделать вывод, что мистер Армитаж не просто «плагиатор по неволе», допустивший случайную оплошность. Скорее, он постоянно занимается воровством. И хотя он может утверждать, что приведенные примеры всего лишь одни заимствования, факт остается фактом — это плагиат. И нет никакой возможности опровергнуть утверждение: этот парень чертовски виноват!»
К концу статьи я так разозлился, что едва удержался, чтобы не ударить кулаком по монитору.
— Нет, ты веришь в это дерьмо? — сказал я, поворачиваясь к Салли. Но она уже сидела на диване, обхватив себя руками, — явный признак негативизма. Она отказалась смотреть на меня, когда я заговорил.
— Да, Дэвид, я могу в это поверить. К тому же все там доказывает, черным по белому, что ты закоренелый плагиатор.
— Да будет тебе, Салли, посмотри, в чем обвиняет меня этот урод? Строчка там, строчка здесь…
— А как насчет сюжета для пьесы? Взял взаймы у Толстого…
— Но он не упомянул, что в начале пьесы я признал свой долг Толстому.
— Какое начало? Пьесу всего лишь читали в театре, верно?
— Верно, но если бы ее запустили в производство, я бы должным образом оформил свой долг…