Никаких посланий на автоответчике. Ничего интересного в почте. Я снял костюм и свалился на постель. Опустошенный, измотанный, работающий только на одном цилиндре, я бы много дал, чтобы уснуть. Но я знал, что не имею права даже подремать. Вскочив, чтобы не провалиться в сон, я проглотил еще одну таблетку «декседрина» и тщательно оделся для следующего выхода на улицу.
Гари, как правило, ходил по городу в джинсах, джинсовой рубашке, кожаной куртке и черной бейсбольной кепке. У меня имелась в шкафу приблизительно такая же одежда (в конце концов, мы все отовариваемся в одном и том же магазине «Гэп»), Я нацепил это все на себя, затем подождал минут сорок, пока на улице окончательно не стемнело. Адреналин у меня зашкаливал — следующий маневр должен был быть очень мудреным.
В начале шестого я вышел из дома через дверь заднего хода. Я рассчитывал на то, что большая часть моих соседей, ездивших работать в город, никогда не возвращается раньше шести, и это как раз то время, когда детей моют и кормят и в восемьдесят пятый раз ублажают диснеевским «Маугли». Иными словами, это был час наименьшего оживления на нашей улице. Я рассчитал верно. Изредка по улице проезжала машина-другая. Но никаких затурканных папаш, бредущих домой с вокзала.
Я натянул кепку так, что она почти закрыла нос. Перейдя через дорогу, я подошел к машине Гари (стоявшей на подъездной дорожке), открыл ее и сел. Салон «эм-джи» напоминал о стихийном бедствии. В водительском сиденье была прорезана большая дыра. Пустые банки из-под кока-колы и «Будвайзера» валялись на полу между пакетами из «Макдоналдса» и несколькими старыми номерами «Нью-Йорк таймс». Но я с облегчением обнаружил, что все необходимые документы находились в бардачке. И Гари, хоть и был неряхой, содержал свою машину, которой был всего год, в идеальном состоянии в смысле всего, что находилось под капотом. Мотор завелся с первого поворота и ласково заурчал.
Я включил заднюю скорость, нажал на педаль газа и резко тронулся с места. Большая ошибка. Внезапно за спиной раздались визг тормозов и громкий сигнал клаксона. У меня чуть сердце из груди не выскочило. Я взглянул в зеркало заднего вида и увидел джип, резко затормозивший в нескольких дюймах от моего заднего бампера. Водитель наполовину высунулся из окошка и крикнул:
— Смотри, куда едешь, жопа с ручкой!
Я не стал оборачиваться. Низко склонил голову, опустил стекло и сделал извиняющийся жест рукой.
Следующие несколько секунд были ужасны. Мне оставалось ждать, не окажется ли этот водитель любителем выяснять отношения, который выскочит из машины, подойдет и попытается несколько видоизменить мою физиономию. Но он включил передачу и уехал вниз по дороге.
Я судорожно вцепился в руль. Мысленно прочел благодарственную молитву. Это было скверно. На самой грани. Теперь спокойнее. Спокойнее. Только не вляпайся еще раз.
Я посмотрел в зеркало заднего вида трижды, прежде чем нажать на газ. Я не поехал в сторону вокзала, а на малой скорости двинулся небольшими переулками, избегая главных магистралей Нью-Кройдона. Добравшись наконец до шоссе I-95, я ехал, не превышая скорость, пока не подъехал к той парковке, которую приметил в Стамфорде раньше.
Въехав туда, я постарался не встречаться взглядом со служащим, протянувшим мне въездной талон. Я сунул его под противосолнечный козырек и нашел свободное место на третье уровне. Вниз я спустился по лестнице и вышел через боковую дверь.
Я быстро и нервно добрался по очень темным улицам до центрального пассажа Стамфорда и сразу же пошел в кино. Просмотрев расписание, я купил билет на фильм, до начала которого осталось меньше всего времени. Но пятнадцать минут мне все равно надо было убить, поэтому я пошел к телефону-автомату и позвонил в Дарьен. Трубку сняла Бет.
— А… это ты, — сказала она. Тон был ледяным. Я постарался говорить жизнерадостно, что было нелегко.
— Чем сегодня занимались? — спросил я.
— Разным. Откуда ты звонишь?
— Стамфорд. Из пассажа. Сегодня рано встал. Вот в кино решил сходить. Не хочешь присоединиться?
— Бен…
— Оставь детей с Люси и Филом. Тебе сюда не больше десяти минут добираться…
— Бен, я же сказала тебе…
— Я просто подумал, а вдруг…
— Нет.
— Но…
— Я сказала нет. Я не хочу тебя видеть. Я ничего не хочу обсуждать. Во всяком случае, не сейчас.
Долгое молчание.
— Могу я, по крайней мере, поговорить с Адамом? — спросил я.
— Подожди, — сказала она и положила трубку на стол.
Я слышал, как она несколько раз позвала Адама по имени, затем услышал его возбужденный крик: «Папа, папа, папа!» Он мчался к трубке. Я почувствовал, как на глаза навернулись слезы.
— Папа, почему ты не здесь? — спросил он.
— Потому что мне нужно ходить на работу, пока ты, Джош и мама отдыхаете у тети Люси и дяди Фила. Развлекаешься?
— Так себе. Только мне не нравится Эдди.
Он говорил о своем пятилетнем кузене — толстом маленьком поганце, об истериках которого ходили легенды. Я не выносил маленького урода и радовался, что мой сын разбирается в людях.
— Ты себя хорошо ведешь, мама довольна?
— Я хороший. Но я хочу домой, папа. Я хочу к тебе.
— Я тоже хочу тебя видеть, но…
Я закусил губу. И попытался продолжить.
— …я приеду через пару дней. Договорились?
— И мы пойдем в «Макдоналдс»?
— Ага, мы пойдем в «Макдоналдс».
Я внезапно услышал голос Бет:
— Адам, «Аристокошки» начинается.
— Я буду смотреть «Аристокошки»! — радостно сообщил мне Адам. — Я тебя обнимаю, папа.
— Я тоже тебя обнимаю, Адам, — прошептал я, с трудом выговаривая слова.
Бет сама взяла трубку. Я постарался успокоиться.
— Мне некогда, — заявила она. — Надо мыть Джоша.
— Он спит нормально?
— По-разному бывает.
— Скажи ему, что я его люблю.
— Разумеется.
— Бет…
— Я вешаю трубку, Бен…
— Подожди. Я приеду повидать мальчиков в субботу днем. Это самое меньше…
— Я знаю, — перебила она меня. — В субботу днем будет нормально. Давай попытаемся сохранить дружеские отношения.
— Дружеские? Ты это называешь дружескими отношениями? — Я уже кричал.
— Доброй ночи. — И она повесила трубку.
Я потащился в зал кинотеатра. Все плыло у меня перед глазами. Сплошная неразбериха. Какой-то ражий коп защищает какую-то женщину, сбежавшую из дома. Даже не заметил, кто играет главную роль. Сталлоне? Уиллис? Ван Дамм? Они все слились воедино, верно? Очень шумный фильм. Автоматные очереди, ракеты «вода — воздух», бомбы, заложенные в машины. Огромный южноамериканец, орущий: «Пусть она умрет!» И неотвратимое совокупление копа с охраняемой им блондинкой. Все это стекало с меня, как вода. Я не запомнил практически ни одного эпизода. Потому что перед собой я видел только Адама и Джоша. И думать я мог только об одном: после субботы ты их больше никогда не увидишь.