Наконец показались полицейские. Меня отправили в город в патрульной машине. В участке составили протокол с обвинением в нападении. Кроме того, позволили сделать один телефонный звонок. Слава богу, Лиззи оказалась на месте. После рассказа о том, где я (и как сюда попал), жена попросту потеряла дар речи. Но в участок приехала меньше, чем за полчаса. Вошла в «обезьянник», где меня держали, обняла и сообщила, что адвокат уже едет.
Офицер, оформлявший протокол, говорил по телефону. Положив трубку, повернулся к нам и сказал:
— Забудьте про адвоката. Для вас есть новости, приятные во всех смыслах. Потерпевший в порядке. Побит, лишился переднего зуба, но внутренних травм нет, просто отшибли пару ребер. В общем, адвокат сказал: обвинение против вас выдвигать не станут. Думаю, парень, можешь двигать отсюда.
Лиззи помогла мне подняться на ноги, а коп добавил:
— Бесплатный совет. Когда в следующий раз захочешь навалять какому-нибудь гаду, то не будь идиотом, не бей сжатым кулаком…
И тут в голове у меня помутилось. Очнулся я, лежа на больничной каталке, в реанимации. Рядом стоял врач в белом халате. С рентгеновским снимком в руке.
— С возвращением, — поздравил он. — Хотите увидеть, что сделали со своей рукой?
Врач поднес к моему лицу снимок и указал на тонкие кости нескольких пальцев. Приспосабливаясь к больничному свету, мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть изображение.
— Вы повредили четвертые фаланги на указательном, среднем и безымянном пальцах. Впервые вижу кости в подобном состоянии. Наверняка били сжатым кулаком…
— Скажите, перелом серьезен, доктор… э-э…
— Хардинг. Джефф Хардинг. Практикующий ортопедтравматолог. Будь вы гастролирующим пианистом — карьере пришел бы конец. В вашем случае придется лишь походить два — два с половиной месяца с эластичной перевязью.
Больницу я покинул через час. Сидя в такси, по дороге в город, сказал Лиззи:
— Теперь уже никто, никогда не захочет дать мне работу!
— Нед, пожалуйста! Ты — в шоке, тебя накачали болеутоляющим, так что последствия кажутся страшноватыми… но всё образуется.
Лиззи оказалась права. Таблетки действовали так сильно, что выходные пронеслись, будто в тумане. В редкие моменты прояснения я громогласно сетовал о загубленной карьере. Лиззи приходилось утешать и заверять меня: все образуется. Так что вечером в воскресенье я даже смог ответить на пару телефонных звонков. Первым позвонил Фил Сирио:
— Босс, я знаю, ты сейчас дома, на поправке, но тут прошел слух о том, что ты сделал, и я хочу сказать: ты — просто красавчик!
— Спасибо, Фил.
— Конечно, не надо было бить сжатым…
— Знаю, знаю. Как ты после перемен?
— Ну, на нервах малость, конечно. Тем более при таких делах с нашими бонусами… Я в пролете на четырнадцать тысяч.
— Ух ты…
— Всем досталось. Не мне одному.
— Так что будешь делать?
— Фигаро здесь, Фигаро там… Есть друзья. Прорвусь. А ты, босс?
— Не знаю. После недавних событий, наверное, могу рассчитывать только на должность вышибалы.
— Еще устроишься, босс! Не паникуй. И помни: когда метелил козла-Клауса, то бил его за всех нас. Так что Фил — твой должник. Будет проблема — обращайся. Ясно?
— Фил, ты молодчага.
— До скорого, босс.
Потом позвонила Дебби Суарес. И, как обычно, тараторила так, будто наглоталась амфитаминов:
— Должна вам сказать, просто не могу молчать: для меня просто праздник настал, когда вы его отколошматили! Мистер Аллен, вы для меня — герой. Я, конечно, знаю, у вас сломана рука, но ведь удовольствие того стоило, верно?
— Не уверен, Дебби.
— Понимаю, о чем вы думаете, но теперь работодатели должны в драку за вас лезть. В общем, вы — классный!
Чтобы сменить тему разговора, я спросил Дебби, как она собирается решать материальные проблемы.
— Есть хорошая новость, босс, вы обрадуетесь: позвонила парню из «Фейбер Академи», который занимается деньгами, в пятницу, как только узнала. Вся такая расстроенная, говорю, что не получится доплатить обещанные четыре пятьсот к концу января. И знаете, что тот ответил? Сказал, мой шеф написал письмо на официальном бланке компании, с гарантией выплаты, так что фирме придется раскошелиться!
Впервые за целый день удается изобразить вялую улыбку.
— Как я уже говорила на вечеринке, — добавила девушка, — я перед вами в большом долгу.
— Не пропадай. Дебби.
На следующее утро, в понедельник, на Манхэттен вновь обрушился густой снегопад. Лиззи пришлось отправляться на работу, а я, лежа в постели, молча наблюдал, как одевается любимая. И вот тогда осенило: она — в деловом костюме, я — в пижаме. У Лиззи есть будущее, а у меня — нет.
Почувствовав мое мрачное настроение, жена произнесла:
— Успокойся. Прежде чем позвонить в бюро по повторному трудоустройству, отдохни пару дней, чтобы по возвращении выглядеть уверенно…
— Хочешь сказать, у меня кошмарный вид?
Лиззи задел мой раздраженный тон, но ответила всё так же заботливо, успокаивающе:
— Просто подумала, что ты, наверное, всё еще страдаешь от травмы…
— Черт, ты что, решила стать моим психоаналитиком?!
Лиззи посмотрела на меня, во взгляде читалось потрясение от услышанного. Мне тоже стало не по себе. Тотчас же вскочил, лицом уткнулся в плечо Лиззи:
— Прости, прости, прости…
Жена отстранилась, обеими руками обхватила мое лицо:
— Не надо, Нед. Пожалуйста…
— Честное слово, сорвалось…
— Я же на твоей стороне! Не забывай…
— Я помню.
Жена нежно поцеловала в лоб:
— Мне пора. Позвоню попозже, чтобы узнать, как ты…
Как только Лиззи ушла, я снова забрался в кровать, с головой закутался в одеяло. Как, почему напал на жену с такой злобой? На единственного в жизни союзника… Да, она права: дело в посттравматическом шоке… И мне просто не удастся натянуть маску благополучия в присутствии консультанта по компенсационному трудоустройству.
Нужно оставаться дома то тех пор, пока не обрету внутреннее спокойствие.
Взял телефон. Позвонил в ближайшее ателье флориста, заказал большой букет роз, который предстоит отправить на работу Лиззи. К букету попросил прикрепить открытку с текстом:
Пожалуйста, прости. Люблю!
Следующие несколько часов провалялся на софе, наблюдая, как падает снег. Рука всё еще чертовски болит. Заглатываю дополнительную дозу болеутоляющего. Засыпаю, через час просыпаюсь от звонка домофона. Пошатываясь, бреду к аппарату, включаю громкую связь и сквозь статистические помехи слышу: