«Вы еще обо мне услышите. И ты, и Джерри, и этот мистер Долбаная-Птица-Высокого-Полета… Дело в единственном законе жизни. Все узнают. Вопрос времени…»
Заключительная фраза, последние слова врага, снова и снова звучали в ушах. Совершено убийство. Полиция станет разыскивать подозреваемого. А я, разумеется, окажусь как раз тем, кого ищут: все улики, все до одной, указывают на меня…
Необходимо разобраться.
Можно убежать. Но если я скроюсь, Джерри сдаст меня копам с потрохами. И потом, для побега требуются подготовка, наличные, время — а время явно не на моей стороне. То есть если я не вернусь в квартиру Джерри через…
Смотрю на часы. Пятиминутный срок закончился. Сейчас 21.15. Учитывая то, как тщательно планировалось убийство Петерсона, я не сомневаюсь: если не вернусь к полуночи, Джерри выполнит угрозу и сдаст меня полиции.
А потому я встал с колен, вернулся в машину и за пять нервных минут доехал до вокзала в Оулд-Гринвиче.
Машину поставил в дальний угол паркинга. Подолом рубашки обтер руль, дверную ручку и всё, к чему еще мог прикасаться. Затем швырнул ключ в канализацию и сел на поезд, возвращавшийся в город в 21.27.
Вагон оказался почти пустым, кроме меня — только двое пассажиров. Соседи посматривали с интересом — наверняка заметили выбившуюся из брюк рубаху, помятый костюм, следы рвоты на губах и отпечатавшийся на лице страх. Когда я сел на скамью в глубине вагона, зашел кондуктор и объявил:
— Похоже, впереди случилась авария, так что мы пока никуда не поедем.
Я напрягся, думая, заметил ли кто-нибудь мое волнение.
— А вы знаете, что случилось? — спросил один из пассажиров.
— Похоже, в миле к югу отсюда — труп на рельсах. Скорее всего, ближе к северу, но копы временно перекрыли движение в обе стороны.
Следующие несколько минут оказались самыми долгими в моей жизни. Приходилось бороться с искушением немедленно выскочить из электрички, поймать такси и попросить водителя отвезти меня на Манхэттен. Тем самым я привлек бы к себе внимание. Пассажиры и машинист запомнят нервного парня, рвавшегося прочь из города. Но опасно и задерживаться надолго, чтобы не опоздать к установленному сроку. А потому я решил, что если в течение сорока пяти минут поезд не тронется с места, я выхожу и ловлю такси.
К счастью, поезд двинулся всего через десять минут. Сперва состав еле-еле полз по рельсам. Для того, чтобы добраться до места «аварии», потребовалась всего лишь минута. Там стояло четыре полицейских машины и карета скорой, а возле путей толпилась группа субъектов в штатском. Задняя дверь машины скорой помощи была открыта, сквозь белый пластиковый мешок проглядывали очертания трупа.
Полицейский в форме пристально взглянул на поезд. Я инстинктивно пригнул голову и тут же подумал: «Заметил?.. Быть может, сейчас коп тянется к рации и передает полицейским на следующую станцию приказ арестовать подозреваемого в поезде, идущем к югу?»
— Приятное зрелище, а?
Подскочив на месте, я заметил кондуктора. Его удивила моя излишне эмоциональная реакция:
— Напугал? Извините.
— Не заметил, как вы подошли. Просто… — Я указал на окно.
— Да уж, сплошное мясо. Пока мы сидели в Оулд-Гринвиче и ждали зеленого света, прошел слух: машинист видел на рельсах двоих. А нашли только одного.
— Серьезно? — удивился я.
— Ну да… подозрительно как-то, если вас интересует мое мнение. Поедете прямо через центральный вокзал?
Кивнув, я протянул кондуктору двадцатидолларовую банкноту. Пробив билет, тот вернул его мне вместе со сдачей:
— Приятной поездки, сэр.
«Если бы!»
К счастью, после того как поезд прополз мимо места преступления, он набрал скорость. Всю поездку я разглядывал в окно черную ночную пустоту, в голове прочно застряли сцены последних мгновений из жизни Петерсона, проведенных на пути состава.
И тут я вспомнил, как днем раньше сидел в бостонском парке на скамейке, обдумывая сомнения Элиота Кейпела касательно фонда. Чутье подсказывало: бежать с корабля, бросить работу незамедлительно. Но я остался. Точно так же, как после сомнений в законности фонда, возникших после знакомства с рекламной брошюрой. Точно так же, как когда умолял о работе, даже не задумавшись о том, какие задания придется на самом деле выполнять.
И вот теперь каждый из перечисленных моментов прошлого казался великим, судьбоносным, в то время как на самом деле на всё это ушло не более нескольких секунд. Неужели такой малости достаточно, чтобы принять ошибочное решение? Несколько наносекунд беспокойства — и в отчаянии можно ухватиться едва ли не за любое предложение?
К центральному вокзалу подъехали в самом начале двенадцатого. Взмахом руки подзываю такси, возвращаюсь в квартиру за сорок минут до установленного срока.
Джерри сидит за кухонным столом и как обычно разговаривает по телефону. Как только вхожу, кладет трубку.
— Ну, как прошел ужин с Петерсоном? — мило спрашивает Шуберт.
— Тебе и так в точности известно, что случилось, сукин ты сын!
— Извини, ничего не знаю.
— Неужели? — спрашиваю я. — Ну тогда я тебе расскажу. После ужина двое парней с пушками загнали нас в машину Петерсона, заставили меня приехать в укромный уголок возле железнодорожного вокзала в Оулд-Гринвиче и смотреть, как они бросают Теда под поезд, идущий из Нью-Хевена. Вот как прошел мой долбаный вечер, Джерри.
— На твоем месте я бы оставил этот отвратительный тон, — произнес Шуберт, встал и открыл бар.
— Я буду разговаривать с тобой в таком тоне, в каком пожелаю. Тем более, что двое убийц Петерсона проговорились: всё подстроил ты.
— Так и сказали? — мягко спросил Джерри. После чего, достав бутылку скотча и два стакана, поинтересовался: — Хочешь виски? Полагаю, после пережитого один стакан тебе не повредит.
— Иди в жопу со своим виски!
Джерри пожал плечами:
— Тогда я один. — И налил себе стакан.
— Зачем ты приказал убить Петерсона?
— О чем ты? Я не убивал Петерсона. Это ты его прикончил. Я абсолютно не связан с преступлением. Всего лишь приказал тебе поужинать вместе с Тедом. И вдруг говорят — он попал под поезд. Страшная смерть, Аллен.
Обессиленно опускаюсь на диван и обхватываю голову руками. Шуберт подходит, присаживается на корточки рядом со мной и продолжает на редкость непринужденно:
— Подумай. Все знают, ты невзлюбил Теда Петерсона за то, что он сломал твою карьеру. И каждый, кто был на приеме у СОФТУСА, сможет дать показания о том, как сильно ты ненавидел своего врага. Молодец, громко кричал.
Наверняка тебя видели в обществе убитого последним, а метрдотель из «Хъятт-Редженси», как пить дать, настучит. Вы ведь ушли вместе, так? К тому же, по словам охранников, Тед успел нажраться вдрызг, и тебе доверили доставить Петерсона домой.