Она сдавала все экзамены исключительно на «отлично», а ее дипломная работа по творчеству Мэри Шелли почти наверняка будет признана лучшей на потоке. В октябре Мойра начнет посещать педагогические курсы, а закончив их и получив диплом, поработает годик в одной из ливерпульских школ, а затем подыщет себе работу получше. Мойра решила, что было бы неплохо переехать в Лондон, поближе к Дэйзи, или найти работу за границей. Мысль о том, что ее будущее распланировано заранее, была очень приятной.
Мойра вышла из аудитории и стала думать о том, что ждет ее предстоящим летом. Она уже решила, что отдохнет несколько дней, а потом, как и год назад, подыщет себе место официантки. Вещи в ее комнате были уже собраны, и все, что ей надо было сделать, – это взять чемодан и сесть на поезд до Ливерпуля. С обучением в университете было почти покончено – оставалось лишь дождаться результатов дипломной работы.
Погруженная в раздумья, девушка завернула за угол и лоб в лоб столкнулась с каким-то мужчиной.
– Смотрите, куда идете! – возмущенно проговорил тот, подбирая рассыпавшиеся бумаги.
– Прошу прощения, – пролепетала Мойра, возвращаясь в настоящее. – Если бы вы сложили листы в папку или хотя бы скололи их скрепкой, они не разлетелись бы.
– Наверное, это мне надо было перед вами извиниться, – проворчал мужчина, все еще сидя на корточках.
– Ну чего вы завелись? Надеюсь, листы пронумерованы? Иначе вы замучаетесь раскладывать их по порядку.
– Меня будет согревать мысль о вас.
Мойра резко поднялась и сказала:
– Ладно, подбирайте их сами. Какое хамство! Я всего лишь хотела вам помочь.
Мужчина тоже встал, и они обменялись сердитыми взглядами. За годы учебы в университете у Мойры было не так уж много парней – она придерживалась мнения, что слишком бурная личная жизнь помешала бы ей учиться, – а мужчин того типа, к которому принадлежал незнакомец, она и вовсе избегала. У него были длинные неопрятные волосы и густые усы, а одет он был в цветастую рубаху свободного покроя, хлопчатобумажные брюки и сандалии на босу ногу. В довершение ко всему в ухе у него красовалась серьга, а торчащие из сандалий пальцы ног были грязными. Мойра никогда раньше его не видела, в чем не было ничего удивительного: ряды непонятных символов и рисунков на рассыпавшихся листках указывали на то, что он изучал точные науки, вероятно, математику. Мойра охотно признавала тот факт, что в точных науках она полный профан.
Несмотря на неприятную внешность мужчины, его сережку и явно склочный характер, Мойра отвела взгляд далеко не сразу, и это удивило ее саму. Еще больше ее поразило то, что сердце вдруг бешено заколотилось, а колени ослабли. Возможно, дело здесь было в том, что, несмотря ни на что, незнакомец был очень красив – пусть и грубой, неряшливой красотой.
Глаза мужчины также, не отрываясь, смотрели на нее – казалось, он совсем забыл о листках, по-прежнему валяющихся на земле.
– Простите за все, – наконец проговорил он приглушенным, напряженным голосом. – Я только что сдал диплом, и мне кажется, что он не слишком удачен. У меня было плохое настроение… – Мужчина сделал судорожное глотательное движение. – Меня зовут Сэм Квигли. Может, по чашечке кофе?
– Я Мойра Донован, а что касается кофе – с удовольствием, – неожиданно для себя самой сказала Мойра, хотя лишь минуту назад она готова была ударить его.
Подготовка к свадьбе и сама свадьба прошли на удивление гладко: молодые явно были без ума друг от друга, и никаких затруднений с деньгами не возникло – отчим невесты Мэттью Дойл не скупился на расходы. Некоторое время назад жених получил диплом магистра с отличием по специальности «прикладная математика» и уже был принят в Кембриджский университет на должность младшего преподавателя.
Грету немало расстроило то, что диплом с отличием, полученный ее дочерью, оказался напрасной тратой времени: когда стали известны результаты дипломной работы, Мойра уже была обручена.
– Мама, ну что за глупости ты говоришь? – повторяла она. – Я все равно буду учительницей, и замужество тут ни при чем.
Руби несколько беспокоило то, что Сэм, во всех прочих отношениях приятный молодой человек, может явиться на свадьбу в обличье немытого хиппи, но месяцы, прошедшие со дня знакомства с Мойрой, явно подействовали на него положительно. Сэм открыл для себя мыло и теплую воду, стал регулярно менять носки и носить более чистые джинсы, сбрил усы, подстригся и научился обращаться с расческой.
На свадебной церемонии, стоя рядом с раскрасневшейся от волнения Мойрой, такой прекрасной в кружевном платье цвета слоновой кости, Сэм выглядел как вполне респектабельный член общества. Мэттью в очередной раз исполнял роль посаженого отца.
– Двух внучек выдала замуж, осталась еще одна, – пробормотала Руби, когда новобрачные вышли из церкви и фотограф стал снимать их.
Элли была для нее темной тучкой на безоблачном небе: от нее уже давно не было никаких известий, и она даже не соизволила приехать на свадьбу сестры. Элли не прислала ни открытки, ни письма, но все почему-то чувствовали, что у нее все хорошо, и не волновались за нее.
Была и другая темная тучка – Дэйзи. Она делала вид, что у нее все хорошо, но улыбка ее явно была вымученной. Дэйзи заметно похудела, а кремово-желтое платье подружки невесты делало ее слишком бледной. Как и ее мать, Дэйзи была очень скрытным человеком и никогда не выдавала своей боли. Руби видела, что ее внучку что-то сильно тревожит, но не могла понять, что именно. Она решила, что, вероятно, все дело в отказе Клинта приехать на свадьбу – по словам Дэйзи, ее муж был слишком занят на работе. А возможно, это была всего лишь отговорка и за нежеланием Клинта приехать в Ливерпуль скрывалась более весомая причина.
– От вас, детей, всегда одно беспокойство, – сказала Руби Брэндану, который делал все возможное, чтобы вырвать руку из ее пальцев и устроить переполох среди гостей – или хотя бы напугать мать Сэма, которая заметно нервничала.
– Возможно, еще лет через двадцать я точно так же буду присутствовать на твоей свадьбе, – продолжала Руби. – Если доживу, конечно – к тому времени мне будет уже восемьдесят.
Никто не обратил внимания на то, что Дэйзи потихоньку ушла из ресторана, где проходила свадьба. Сев на автобус, она доехала до Принцесс-парка и вошла в здание, которое по-прежнему считала своим домом. Она никогда еще не была в доме одна – бабушка, мама и все остальные были на свадьбе, – и такие знакомые предметы выглядели совсем по-другому, почти пугающе. Дэйзи казалось, что в любую минуту входная дверь может открыться и кто-нибудь войдет и окликнет ее. Она пошла на кухню, чтобы поставить чайник, и обратила внимание, что кухонные часы тикают намного громче, чем раньше, а когда она поднималась по лестнице на второй этаж, ступеньки угрожающе скрипели.
Сделав себе чай, Дэйзи уселась на бабушкино место на диване и, чтобы не чувствовать себя одинокой, включила телевизор, правда, полностью убрав звук. Похоже, родные все же поверили в ее объяснение отсутствия Клинта на свадьбе. Он действительно был занят на работе, и Мойра получила от него открытку, в которой он извинялся за вынужденное отсутствие. На следующий день Дэйзи должна была навестить его родителей, и, хотя ей очень не нравилось огорчать людей, идти туда она не собиралась: у нее совсем не было настроения видеть Пикси Шоу и отвечать на ее вопросы с подковыркой.