Их дом типовой застройки был достаточно просторным, но гостиная, в которой они сейчас сидели, была заставлена таким количеством мрачной мебели, что в ней практически не оставалось свободного места. Тяжелые занавески из коричневого велюра были плотно задернуты, не пропуская внутрь солнечный свет. На стенах, оклеенных темными обоями, висело несколько угрюмых картин. На них были изображены животные, убитые или умирающие.

Откровенно говоря, Марта предпочла бы вернуться в Кингз-корт — там, по крайней мере, светило солнце. Кроме того, в этом доме стоял неприятный запах, словно забилась канализация, а от внезапных вскриков миссис МакДональд у Марты разболелась голова.

— Джойс говорила мне, что ваш супруг — контролер в трамвае, — продолжала орать хозяйка, — и не смог прийти сегодня, потому что работает по воскресеньям.

— Да, действительно. — Марта метнула быстрый взгляд на дочь. По крайней мере, Джойс могла бы предупредить ее, что солгала родителям Эдварда.

— Какой ужас! — снова заверещала миссис МакДональд. — Не знаю, что бы я делала, если бы мой Реджинальд работал по воскресеньям. — Она окинула гостей самодовольным взглядом. — В конце концов, это день отдыха.

— Не для всех, — тут же возразила Марта. — Кому-то же надо работать и в больницах, и в гостиницах, и… — Но она более ничего не смогла добавить.

— На паромах, — пришла ей на помощь Лили, — и в поездах, и в ресторанах.

— Полицейские тоже работают по воскресеньям, и еще им приходится ездить в трамваях, — внес свою лепту и Джорджи, стараясь не показывать зубы.

— Некоторым людям приходится ездить в трамваях на службу в церковь, дорогая, — добродушно заметил мистер МакДональд, но в ответ удостоился лишь презрительного взгляда — похоже, его супруга не привыкла уступать в споре.

Разговор не задался. Марта решила, что теперь будет соглашаться со всем, что изрекает миссис МакДональд, какие бы глупости та ни говорила, и молилась про себя, чтобы остаток дня прошел более благополучно.

Ее надеждам, однако, не суждено было сбыться. Миссис МакДональд объявила, что скоро будут подавать на стол.

— Полагаю, все любят требуху с луком.

В комнате воцарилась тишина. Внезапно ее нарушил пронзительный вопль Джорджи, который превзошел визг хозяйки как по продолжительности, так и по громкости. Личико мальчика покраснело, и он вцепился в юбку Марты, крича, что хочет домой.

— Хорошо, родной, — стала успокаивать его Марта. — Хорошо, мы уйдем прямо сейчас. У него приступ, — пояснила она хозяевам.

— Быть может, молодой человек приляжет ненадолго наверху? — любезно предложил мистер МакДональд.

— Нет, благодарю вас. Дома ему станет лучше. Пойдем, сынок. — Марта попробовала взять Джорджи на руки, но он оказался слишком тяжелым. Мальчик потащил ее к двери.

— Я хочу побыстрее уйти отсюда, мам.

— У него часто случаются такие припадки? — поинтересовалась миссис МакДональд.

— Не очень.

Марта принесла извинения за причиненные неудобства, и они откланялись. Лили поддерживала брата под руку.

Как только они завернули за угол и дом МакДональдов скрылся из виду, Джорджи успокоился и перестал кричать.

— Я не смог бы есть требуху, мам, — выдохнул он. — Ни за что на свете.

— Я тоже. — Лили прижала руку к сердцу. — Я бы скорее умерла, чем проглотила хотя бы кусочек требухи. Ты умница, Джорджи, что притворился, будто у тебя приступ.

Несмотря на бедность и постоянное чувство голода, никто из Росси не стал бы есть требуху.

— Очень странный выбор угощения, — с негодованием заметила Марта, — требуха с луком. В старые добрые времена, приглашая гостей, я предлагала им к чаю бутерброды с ветчиной и лепешки с маслом.

— Вас пригласили на вечернее чаепитие! — бушевала Джойс, вернувшись к ним поздно вечером. Она утверждала, что они выставили ее на посмешище, хотя Марта и объяснила дочери, почему они вынуждены были так поступить. — Вечернее чаепитие отличается от полдника. К нему подают мясо или рыбу.

— Прости меня, родная, я и не догадывалась об этом, — спокойно ответила Марта. — Но скажи-ка мне, с каких это пор ты начала есть требуху? И что это за сказки о том, что твой отец работает контролером? — Спокойствие покинуло ее, и она разозлилась. — И где, по мнению этой женщины, мы живем? Я хочу сказать, она что, может в один прекрасный день заявиться сюда, ожидая увидеть, что Кингз-корт — нечто вроде Букингемского дворца?

— Она думает, что мы живем на Джерард-стрит, — заявила Джойс, с размаху опускаясь на кушетку.

— Джойс, все это вранье до добра не доведет.

— Я знаю, мам, — вздохнула дочь. — Но не могу же я открыть правду! Я начинаю жалеть, что не сказала Эдварду сразу, будто я сирота.

— Значит, ты готова отречься от отца и матери, да? Джойс, милая, — нежно произнесла Марта, — если ты не можешь рассказать своему кавалеру всю правду о себе, то тебе лучше перестать с ним встречаться.

Джойс заплакала.

— Не могу, мам. Я люблю его.

Марта погладила дочь по голове.

— В таком случае ему придется смириться с тем, что твой отец такой, какой есть, а тебе — постараться найти общий язык с его матерью. Она неприятная женщина, родная моя. Откровенно говоря, я бы не хотела, чтобы меня, сравнивая с нею, считали хуже ее.

— Ох, мам, миссис МакДональд тебе и в подметки не годится. Она просто старая глупая корова. — Джойс всхлипнула и вытерла нос. — На что только не идут люди ради любви! — Она вздохнула.

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, девочка моя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Жакетте удалось уговорить Мистера отправиться во время отпуска на остров Мэн.

— Он стал совсем другим человеком, — сообщила она Марте. — Думаю, что это все из-за твоего Джо. Он всегда хотел иметь сына, но у нас нет детей.

Марта пришла в восторг, когда Мистер заявил ей, что, пока их не будет, она может отдохнуть недельку и он выплатит ей за это время обычную зарплату.

— Ты, главное, не нервничай и не бойся за Джо, — сказал он и взъерошил ей волосы на затылке. Потом Мистер вручил ей огромный ключ и попросил время от времени заглядывать на фабрику, чтобы проверить, все ли здесь в порядке. — Если нет, вызови полицейских, и они все уладят.

— Чем вы собираетесь заниматься целую неделю? — поинтересовалась Кейт.

— Я хочу научиться читать и писать, — ответила Марта с уверенностью, которой на самом деле не испытывала.

На лице Кейт отразилось смущение.

— Но если мне не нужно будет больше писать письма Джо, то нам незачем будет оставаться друзьями.

— Перестань говорить глупости, девочка моя, — фыркнула Марта. — Мы с тобой подруги, и наша дружба не прекратится, если я научусь писать письма собственному сыну, верно?