Она чуть сдвинула руку, посмотрела на меня щурясь и снова хихикнула.
— Что за игры? — Я сделал вид, что сильно удивлен. Хотя, признаться, ждал чего-то подобного, но не сегодня, не сейчас, может, со временем и не так, не внезапно, как-то по-другому. Мы не сказали друг другу и нескольких слов, я почти не слышал ее голоса. Девочка просто напилась и не ведала, что творила, вот и потянуло на приключения. Можно было воспользоваться, но момент бездумья уже прошел, да и выпил я не так уж много. Я еще раз окинул ее взглядом и снова увидел девчонку-подростка, с острыми ключицами и локтями, которые она прятала под широкими платьями и шляпой.
— По-моему, ты перепутала палатки, — сказал я.
Она дернулась, убрала руку от лица, взглянула с вызовом.
О чем она думала? Обиделась? Наверняка обиделась, ведь я выставлял ее.
— Испугался? — услышал я. Она старалась, чтоб голос не выдал ее.
— Скажем, не ожидал, — мягко ответил я.
— Выключи фонарь.
— Не стоит, ты не увидишь выход.
Девчонка резко повернулась на живот, встала на четвереньки, бросила на меня ненавидящий взгляд.
— Осуждаешь? — Это прозвучало с надрывом.
— И не думал.
— Ладно, как хочешь. — Она постаралась придать себе независимый вид. — Я думала, ты другой.
— Ошиблась, бывает. — Я не хотел быть жестоким с пьяной девчонкой. Но и не собирался идти на поводу. — Дорогу найдешь?
— Найду, — бросила она и выскользнула из палатки. Я лежал, прислушиваясь к звуку ее шагов. Вот она споткнулась, чертыхнулась негромко, а потом поздоровалась с кем-то: — Доброе утро.
Ах, чтоб тебя! Теперь по лагерю поползут слухи о моих похождениях. Только этого не хватало. Лучше всего свалить, и немедленно!
Я осторожно выглянул наружу. Недалеко от моей палатки стояла жена и невидящим взглядом смотрела сквозь меня. Так вот, значит, с кем поздоровалась моя гостья. Вот так влип!
Я кубарем выкатился из палатки:
— Аня!
Лицо казалось застывшей маской, по щекам пролегли мокрые дорожки слез. Она медленно развернулась и побрела прочь, ускоряя шаг. Я молча бросился за ней. Кричать не стоило, перебудил бы весь лагерь.
Она убегала в степь, к холмам. Я несся за ней, хотя не знал, что и как буду говорить. Знал только, что должен во что бы то ни стало остановить ее, вернуть к действительности. Мы бежали по колючей жухлой траве. Из-за горизонта медленно выкатывалось солнце. Приветствуя его, со всех сторон гомонили птицы.
Я догнал ее у длинной тени от холма, схватил за плечи, хотел развернуть к себе. Она забилась в моих руках, вырывалась, словно пойманная птица. Мы упали на землю, я с трудом подмял ее под себя, держал, пока она не устала вырываться и не затихла. Ее глаза были закрыты, лицо пошло красными пятнами.
— Аня, Аня! Послушай меня, — твердил я все время.
Она застонала и разрыдалась.
— Все не так! Не так!
— За что?! — услышал я.
— Не было ничего, слышишь! Не было! — Я всматривался в ее лицо, в тени, залегшие под глазами — результат бессонной ночи, — в горькую складку у губ, бледные щеки. Ее волосы растрепались и пыльными прядями рассыпались по земле, в них застряли сухие травинки. Она вздрагивала, как от озноба, хотя даже в эти утренние часы было около тридцати градусов.
Аня медленно открыла глаза, веки припухли, в уголках еще стояли слезы, она хотела что-то сказать, но не смогла, подбородок задрожал. Как же я любил ее в тот момент! И как мне было страшно, что я вот так, запросто, мог ее потерять и все разрушить.
— Пусти, мне больно, — попросила она. Я опомнился, вскочил, хотел помочь ей подняться, но она отстранила меня жестом, села, поджала ноги, уткнулась подбородком в колени. Я осторожно присел на корточки напротив, всматриваясь в лицо.
— Аня, ничего не было, — как заклинание повторил я. — Готов поклясться чем угодно!
Она покачала головой.
— И не клянитесь, да будет ваше слово «да» — да, «нет» — нет, остальное от лукавого, — машинально процитировала она.
— Нет, — быстро сказал я.
Аня подняла голову, теперь мы смотрели друг другу в глаза. Я не отвел взгляд. Да, был виноват, бежал от ответственности, от себя и от нее, но ведь в последний момент удалось остановиться. Неужели сейчас Аня не услышит меня? Не поймет?
— Что это было? — Аня повела подбородком в сторону лагеря.
— Просто пьяная девчонка, — ответил я.
— Значит, ты этого хотел, когда бежал из дома? — Она даже не спрашивала, вопрос прозвучал риторически.
— Нет, — для убедительности я помотал головой. — Я просто… запутался. Не знаю, как объяснить, чушь какая-то! — несмело потянулся к ее руке. — Аня, прости меня.
— Что же прощать, раз ничего не было? — спросила она почти равнодушно.
— Я прошу прощения не за то, чего не было, а за то, как я вел себя в последнее время.
— У тебя кровь, — заметила она. Я проследил за ее взглядом — ступня кровоточила. Наверное, рассек, пока бежал.
— Пустяки… Аня! — Комок подступил к горлу, я понял, что сейчас заплачу. Быстро провел ладонью по лицу. Придвинулся к жене, обнял, прижал к себе, она затихла, уткнувшись мне в грудь.
Мы сидели в тени холма обнявшись, я чуть-чуть покачивался, словно баюкал Аню. Над нами тонко свистел жаворонок, солнце стремительно пожирало тень.
— Прости, прости меня, милая… мы справимся с этим… я справлюсь… обещаю…
Главное в отношениях — научиться прощать.
Нас нашел мой приятель. Он подошел неслышно, покашлял, чтоб обратить на себя внимание. Мы поднялись, жена посмотрела на него из-под ладони. Приятель поздоровался, она сдержанно кивнула.
— Ты извини, — сказал я. — Мы вас покидаем.
— Надеюсь, все в порядке? — озабоченно спросил приятель.
— Да, нормально. Жена немного раньше приехала, так что… — я развел руками, — не обессудь.
— А я смотрю, чья-то сумка стоит, тебя нет нигде, — пробормотал приятель, помялся немного, протянул руку: — Ну, бывай. Счастливо вам!
Я ответил на рукопожатие, и он ушел в сторону раскопа. Немного грузный, грустный, усталый. Я проводил его взглядом, взял жену за руку и повел к лагерю.
Мы быстро собрали вещи и ушли, не попрощавшись.
Так и шли до дороги, держась за руки, как школьники.
Поймали машину, попросили довезти до Керчи. По дороге словоохотливый водитель сосватал нам турбазу на побережье, куда и привез. Турбаза, как турбаза. Беленькие домики, спуск на пляж. Нам выделили двухместный домик на отшибе, у забора, где мы и провели весь отпуск.