Ричард провел языком по ее шее, низкому вырезу платья на груди и, прихватив зубами ткань, попробовал стащить лиф вниз. Платье не поддавалось.
Моника была без лифчика, и сквозь влажную ткань просвечивала клейкая ленточка. Стащить ее одними зубами, не снимая платья, оказалось задачей не из легких, но Ричард справился. И, жадно захватив сосок в рот, начал ласкать его языком, а когда ощутил сквозь тонкую ткань, как он заострился и набух от возбуждения, почувствовал мощный прилив желания.
– Ричард... – тихо простонала Моника.
Решив, что зашел слишком далеко, он вытащил руку из-под платья.
Моника вскрикнула «не надо», опустила глаза на его блестящий от влаги палец, а потом встретила его взгляд.
– Моника, детка, прости меня. Я не... Прости.
Она приоткрыла губы и перевела взгляд ему на грудь. Расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, потом еще одну.
– Моника, подожди. – Он взял ее за запястья.
Она вырвала руки и, соскользнув с его коленей, взялась за подол и стянула платье. Оставшись в одних черных трусиках, опустилась перед ним на колени и расстегнула все остальные пуговицы на рубашке.
– Ты понимаешь, что делаешь? – спросил он, смутно соображая, что надо бы ее остановить.
– Понимаю. – Она распахнула рубашку, и он позволил снять ее совсем.
Моника сидела на полу и с пристальным вниманием смотрела на его грудь. Коснулась кончиком пальца соска, обвела вокруг него ярко-красным ноготком, привстала и лизнула языком.
Рик прикрыл глаза и задержал дыхание. Желание накатило на него с новой силой, и он протянул к ней руки, но она ускользнула. Он открыл глаза. Моника сидела на полу, и на ее губах играла довольная улыбка. Он остановил взгляд на ее обнаженной груди. Один сосок все еще томился под ленточкой.
– А где у тебя спальня? – спросила она.
– Ты уверена, что хочешь этого?
Она потянулась расстегнуть ремень его джинсов, и Ричард обхватил ее груди ладонями. Он хотел ощутить ее всю, подержать на руках, почувствовать ее тяжесть. Она задрожала от удовольствия и отпустила пряжку, а он наклонился и поцеловал ее в губы. И целовал до тех пор, пока хватило дыхания. Моника обмякла у него под руками, и тогда он поднялся с дивана и одним ловким движением подхватил ее на руки.
Она удивленно ахнула и, обвив его руками за шею, неловко чмокнула в плечо, а он понес ее в спальню.
Войдя в спальню, толкнул плечом выключатель и опустил Монику на темно-синее атласное покрывало. Она смущенно улыбнулась, и он снова почувствовал укол совести.
Присев на край кровати, поправил ей волосы, разметавшиеся по подушке, и тихо сказал:
– Еще не поздно остановиться.
В ее глазах сверкнул вызов.
– Нет, Ричард! Я хочу всего. Возьми меня.
И она снова потянулась к ремню. На этот раз он не противился: ему было любопытно, как далеко она отважится зайти.
Господи, какая же она красивая! Рику хотелось запомнить ее такой: смущенной, обольстительной и исполненной решимости в одно и то же время.
Когда она потянулась к молнии, он взял ее за запястье и поцеловал в ладонь. Она подняла на него удивленные глаза.
– Моника, нам нужно сбавить темп, – сказал он и взял в рот кончик ее указательного пальца.
Моника вздохнула и с нетерпением покачала головой.
– Но я хочу поскорее увидеть тебя без одежды.
Рик улыбнулся. Она вспыхнула и чуть отвернула лицо.
Он дотронулся до ее соска. Какая у нее красивая грудь! Само совершенство. Кожа нежная, соски маленькие и твердые, как спелые вишенки. Наклонив голову, он взял один в рот, а она снова потянулась к молнии джинсов.
Он тихо засмеялся и перехватил руку.
– Эй, поосторожнее. Ты играешь с огнем.
Она пробормотала что-то на итальянском, но ее нетерпеливый тон в переводе не нуждался.
– Моника! – Он взял ее ладонь и приложил к возбужденному члену. – Попробуй.
Она отпрянула, а потом расправила ладонь и осторожно обхватила его пальцами. Провела по всей длине, и на ее лице отразились удивление и любопытство.
Рик прикрыл глаза и перевел дыхание.
– Пожалуй, хватит.
Но ее пальцы проделали обратный путь.
– Хотел сказать тебе одну вещь. – Он накрыл ее ладонь своей и не без сожаления прекратил ее исследование.
– Какую? – Она подняла глаза на его лицо и тут же снова опустила на более занятный объект.
– Я хотел сказать, что... – Он осекся и молча смотрел в ее широко распахнутые глаза. Черт! Совсем забыл, что хотел сказать. Где уж тут помнить!
А она снова потянулась к молнии.
Рик схватил ее за запястье, откинулся на подушки и, потянув за собой, уложил ее на себя. Моника рассмеялась, а потом приподнялась на локтях и посмотрела ему в лицо.
– Ну и что же ты хотел мне сказать? – И она потерлась сосками о его грудь.
Он отодвинул густой занавес волос, чтобы видеть ее всю. Она устроилась поудобнее, и ее соски снова защекотали ему кожу. Он чувствовал, как его плоть отзывается горячим биением под ее животом.
Рик провел ладонями по ее спине, потом опустил их на ягодицы. Она прикрыла глаза и прижалась к нему еще теснее, мурлыча, как довольная кошечка.
Нет, это выше его сил! Даже смотреть на нее искушение. И сплошная пытка! Какие у нее глаза, особенно сейчас, – глубокие, затуманенные желанием... А какие губы! Горячие, влажные... А когда она складывает их бантом, он собой не владеет.
– Моника... – Его пальцы вжались в мягкую попку.
Она распахнула глаза еще шире.
– Поцелуй меня, – выдохнул он.
Она высунула кончик языка, облизнула нижнюю губу, наклонила голову и, распластав грудь, прижалась к нему и завладела его ртом. Сначала играла его губами. Покусывала, посасывала и раздразнила до полного умопомрачения. Похоже, ученица превзошла учителя. Моника не спешила и целовалась с упоением.
Когда Рик просунул ладонь за кружевной эластик трусиков, она замерла. Тогда он снизил темп. Но она сделала движение бедрами, молча прося продолжения, и его палец проник внутрь. И остановился, упершись в мягкую преграду. Ричард почувствовал, как Моника вся сжалась внутри.
Но потом ее поцелуй стал еще горячее, она подалась всем телом вперед, и Ричард задышал чаще, подавив готовый сорваться стон. Перекатил ее на спину и, возвышаясь над ней, посмотрел в ее глаза. Он видел в них желание и испуг.
Он обвел сосок кончиком пальца и поцеловал его.
– Хочу снять с тебя трусики.
Она сдвинула ноги. Наверное, сработал рефлекс. Но она тут же расслабилась, и Ричард усилием воли заставил себя не спешить.