Ян заметил Анино замешательство:
— Этот дом скрыт от взглядов смертных. Люди проходят мимо и не замечают его. Мы все так защищаем свои жилища.
— И ты тоже? — удивилась Аня.
Ян жил в самой обыкновенной квартире в многоэтажном доме сталинской постройки, неподалеку от метро «Бауманская».
— Я тоже, — улыбнулся Ян. — Поэтому соседи мне не докучают. И жуликам никогда не придет в голову проникнуть в мой дом. Они мою дверь не то что не видят… Но им не хочется возле нее задерживаться.
— Очень удобно.
— Еще бы.
Ян взял Аню за руку, и они пошли по аккуратно расчищенной от снега дорожке к парадным дверям особняка.
— А если Князю не понравится, что кто-то обратил Птенца без его разрешения, то он как поступит?
— Анни, с тобой он ничего не сделает.
— Я спрашиваю вообще… Бывает же, что кто-то без разрешения и серьезной причины…
— В этом случае все может кончиться печально. Птенца или убьют, или заставят пройти болезненный обряд переинициации, в результате которого он так же может умереть…
— Пере… что?
— Такое обычно случается не в городах, где подчиняются Князю, а в маленьких гнездах, где есть один Мастер, а остальные — его Птенцы. Если один из способных Птенцов создает собственного Птенца, Мастер вправе провести переинициацию, чтобы новый Птенец принадлежал только ему. Он убивает нового Птенца, высасывая из него кровь и жизнь, а потом поит своей кровью. Как бы повторное обращение в вампира. Больно и опасно. Но наш Князь в любом случае не станет этого делать. При худшем раскладе он мог бы тебя убить. Однако я не представляю себе обстоятельств, которые толкнули бы его на подобную жестокость.
В просторном холле Аня увидела двоих вампиров, видимо, исполнявших работу охранников.
— Мы их называем Стражи. Очень почетная миссия, — шепнул ей на ухо Ян.
Стражи проводили вошедших взглядами, но ничего не сказали и не воспрепятствовали им. Ян даже не посмотрел в их сторону. Едва переступив порог, он изменился; сначала Аня не могла понять, в чем дело, а потом догадалась — он перестал вести себя как человек. Взгляд стал холодным, лицо — бесстрастным, переменилась даже походка. Выглядело это жутковато и непривычно.
Они поднялись по лестнице (Ян чуть впереди, Аня сзади) и вошли в большой зал, ярко освещенный хрустальными люстрами. Вампиры — Аня и не думала, что их соберется так много — непринужденно общались друг с другом, словно на светском рауте, но как только появились Ян и Аня, разговоры тут же утихли, и все взгляды обратились к прибывшим. Аня же смотрела на Князя города. Она сразу поняла, что это именно Князь, хотя и не видела его никогда.
Она не раз читала в книгах выражение «от него исходило ощущение внутренней силы», но впервые поняла, что оно означает.
Князь вампиров города Москвы Никита Прозоровский, происходивший из древнего княжеского рода Прозоровских и обращенный в начале царствия Елисаветы Петровны, в тысяча семьсот сорок третьем году, когда ему было двадцать семь лет, внешность имел не то чтобы примечательную, но привлекательную — чуть выше среднего роста, изящного сложения; красивые руки с длинными пальцами, благородные черты лица, мягкий взгляд, приветливая улыбка. Разговаривал он негромко и слишком уж деликатно, теперь так уже и не говорят, особенно большие начальники…
И все же исходило от него ощущение силы — куда более грозной, чем от всех больших начальников, вместе взятых. Как и большинство вампиров, был он гибок и по-кошачьи грациозен. Эдакий спокойный, разнежившийся тигр… Хотя нет, поэтическое сравнение с благодушным хищником тут не годилось, его сила была страшнее тигриной, потому что была силой неживой. Скорее уж — силой мощного магнита, который может притянуть к себе, оторвав от пола, а может и оттолкнуть так, что по стенке размажет…
Одет Князь был вполне современно, в элегантный итальянский костюм, разве что шейный платок несколько выбивался из ансамбля: явно от «Hermes» (уж в статусных вещах Аня разбиралась), но вот завязан был странно. Не современно. Как на старинных портретах. Только на портретах платки были не от «Hermes» и не такие яркие.
Князь сидел в кресле, а у его ног, прямо на полу, устроилась одна из тех, кто едва не убил Аню. Варя. Варвара. Рослая, с огромной — на зависть! — каштановой косой, круглолицая, кареглазая, как две капли похожая на главную героиню из русских фильмов сказок, что Аня смотрела в детстве. Только те героини были положительные. А эта Варвара-краса длинная коса — опасная хищница.
Михаил тоже был здесь. Стоял по правую руку от Князя. Аня глянула на него украдкой, но Михаил смотрел в сторону, и лицо его было совершенно бесстрастным. Зато Варвара-краса нагло, в упор пялилась на Аню и, похоже, ничуть не смущалась. И не боялась.
У Ани по спине пробежал холодок. Неуютно тут. И страшно.
— Мой Князь, — проговорил Ян, — я просил аудиенции, чтобы представить вам моего новообращенного Птенца. Эту девушку зовут Анна Смирнова.
Князь некоторое время молчал, задумчиво глядя на Яна, а потом спросил:
— Почему ты решил взять Птенца, Ян? Никогда раньше ты не высказывал такого желания.
— Молодая, красивая девушка умирала. Мне захотелось ее спасти.
— Вот как… — Теперь Князь удостоил взглядом Аню, и той захотелось спрятаться за спину своего Мастера. — Она действительно красива. Однако я не вижу в ней никаких других достоинств, благодаря которым она могла бы принести пользу нашему сообществу. И посему не нахожу оправданий твоему проступку. Ты пошел против Клятвы Крови. Ты создал Птенца, не испросив на то разрешения.
Голос Князя был тих и спокоен, в нем даже слышалось сочувствие… Однако Ане показалось, что в ярко освещенной зале вдруг потемнело, свет ламп будто испуганно отпрянул от собравшейся здесь нежити, и от неподвижных фигур протянулись по паркету глубокие тени. Ян не спешил отвечать, несколько мгновений ни единого звука не нарушало гробовую тишину, и Ане, пусть она сама больше не была человеком, стало по-настоящему жутко. Вампиры стояли абсолютно неподвижно, как красиво расставленные манекены, и во взглядах их не было даже искорки жизни; глаза сияли осколками холодного стекла.
«Они убьют нас, — решила Аня, — убьют обоих».
И, словно прочитав ее мысли, Ян сломал эту звенящую, мертвую тишину:
— Оправданием моего проступка может служить тот факт, что эта девушка — жертва преступления против Закона, который мы все поклялись соблюдать. Она умирала не от болезни, а от потери крови в результате нападения вампиров. Ваши подданные, мой Князь, напали на нее, обескровили, а потом, надеясь скрыть следы содеянного, сбросили с крыши высотного здания.
— Готов ли ты назвать мне виновных? — осведомился Князь.
Ане показалось, что вопрос был риторический, и Князь прекрасно осведомлен и об обстоятельствах ее обращения, и о том, кто виновен в ее гибели.