— Все-то ты обо мне знаешь, — вздохнул я. — Неужели я действительно такой предсказуемый зануда?
— Вполне, — кивнула она.
Я уселся рядом с ней и с удовольствием уставился на Мелифаро. Судя по некоторой изношенности его рожи, у парня выдался не самый легкий день, зато сейчас он был абсолютно счастлив. Настолько, что даже не пытался перебить Теххи, чтобы сказать мне какую-нибудь заранее заготовленную гадость. Боюсь, они все повылетали из его бедной головы, впервые в жизни! Смущенная, но довольная Кенлех сидела рядом с ним, и ее сестрички созерцали эту парочку с самой очаровательной снисходительностью: видимо, у них было время, чтобы смириться с ее романом.
Тем временем непоседа Хелви достала из кармана лоохи какой-то маленький серый предмет и тихонько показала его сестре. Хейлах одобрительно улыбнулась. Я немедленно заинтересовался происходящим.
— Что это у тебя, Хелви? Это похоже на…
— Это просто игрушка, — смущенно объяснила она. — Я нашла ее в том доме, где мы все сегодня проснулись, под красным креслом. Мне понравилось, и я взяла ее себе… Это не страшно?
— Не страшно, — я протянул ей руку. — Но все равно покажи.
Вот уж сюрприз так сюрприз! Леди Хелви умудрилась притащить домой смешное тельце главного виновника всей этой заварушки, могущественного Дорота, повелителя манухов. Теперь он сам стал очаровательной мягкой игрушкой. Надо отдать ему должное: в плюшевом состоянии, да еще и без своего ужасного хвоста, Дорот выглядел очень мило. Я отдал его Хелви.
— Хорошая вещица, — мягко сказал я. — Могу вас познакомить, эту смешную мышку зовут Дорот. Когда-то он жил у стен зачарованного города Черхавла на материке Уандук, потом принадлежал королю Мёнину, потом встретил свою старость в самом сердце Пустых Земель, где повелевал вашими соседями, этими злосчастными манухами, а теперь будет твоей игрушкой… Думаю, из этого мышонка получится неплохой талисман — почему бы и нет!
— Это тот самый Дорот из древних преданий, который когда-то повелевал манухами? — встревожилась Хейлах.
— Тот самый. Не волнуйся за Хелви, милая: без своего хвоста эта мышка уже никого не заколдует.
— А ты расскажешь нам обо всем? — с надеждой спросила Хелви.
— Обо всем?! — рассмеялся я. — Ну, «обо всем» — вряд ли! А о том, что случилось с вами, расскажу. Только завтра, ладно? Или послезавтра…
— Фирменное обещание сэра Макса, — тоном знатока заметила Теххи. — Завтра, или послезавтра, или в Последний День Года, или…
— Ну, не все так страшно, — примирительно улыбнулся я.
А потом задремал прямо в кресле, да еще и с полной кружкой камры в руке — вот уж чего со мной еще никогда не случалось!
В какой-то момент я проснулся, всего на мгновение, и с удивлением обнаружил, что уже не сижу в кресле, а лежу под одеялом. Понятия не имею, как я туда попал, но это было здорово! А потом я опять уплыл куда-то в сладкую темноту сна.
Впрочем, сладкой она оставалась недолго. Меня закружили тревожные сновидения, сумбурные, как горячечный бред, но отчетливые, как кинохроника. Сперва я бесцельно бродил по узким тропам какого-то волшебного леса, а потом мне навстречу вышли жалкие, невменяемые существа, которые когда-то были эльфами этого Мира. Они пошатывались, топтались на месте и молча смотрели на меня мутными красными глазами, словно бы ждали чего-то… Но, кажется, я прекрасно понимал, чего они ждут!
И тогда я извлек из ноющей груди невидимый меч короля Мёнина и вонзил его в горло ближайшего эльфа — то ли предводителя этой сиротской шайки, то ли просто нетрезвого храбреца, отважившегося приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки. Он упал на землю, медленно и бесшумно, как падают листья с деревьев, а я восторженно заорал: «Следующий!» — в точности безумный вивисектор на пороге операционной.
Мой сон был полон беспричинного гнева, изумрудно-зеленой крови эльфов и неописуемого облегчения. Правда, я так и не понял, кто именно испытывал облегчение: я или мои жертвы?.. Удивительное дело: я обращался с оружием так ловко, словно вырос при дворе какого-нибудь короля Артура. Впрочем, возможно, это меч умело обращался со мной, а не я с ним…
Наконец в лесу стало темно и безлюдно, и меч короля Мёнина захотел вернуться обратно, в тайник — в мою то есть грудь.
Я проснулся от собственного крика и от невыносимой острой боли в груди и между лопаток — словно бы кол осиновый там ворочался. Но через несколько секунд боль прошла, оставив по себе лишь легкое онемение грудных мышц да недобрую память. Я уткнулся в подушку и рассмеялся от облегчения… Впрочем, нет, нужно быть честным до конца: я не столько смеялся, сколько плакал. Рыдал взахлеб, как осиротевший ребенок, кому сказать — не поверит…
— Что случилось, Макс?
Теххи, бледная и испуганная, стояла на пороге. Она внимательно посмотрела на меня, перевела дыхание и рассмеялась: наверное, мои мокрые щеки вполне вписывались в ее картину мира. А я-то, дурак, столько раз боялся показаться ей в скверном расположении духа, прятался на улице Желтых Камней, рожу перекошенную под одеялом скрывал… Зачем, спрашивается?
— Ну, хвала магистрам, ты вполне жив! Кошмар приснился?
— Что-то в этом роде. Извини, я не хотел тебя пугать. Просто не соображал ничего… — Я шмыгнул носом, виновато улыбнулся, огляделся по сторонам и здорово удивился: — А где это мы?
— Как это — «где»? В твоем дворце, разумеется. Ты же отключился прямо в гостиной, помнишь?
— Ну, будем считать, что помню… Так это и есть моя «царская опочивальня»? Ужас какой! — Я неодобрительно повертел в руках мокрую от собственных слез узорчатую подушку и зашвырнул ее в дальний угол кровати, огромной, как футбольное поле. — То-то я смотрю, мне всякая пакость снится.
— А мне понравилось здесь спать, — возразила Теххи. — Вот сегодня я почувствовала себя настоящей царской наложницей наконец-то! И это несмотря на то, что твое присутствие в этой кровати было сугубо номинальным…
— А я в ней все-таки присутствовал? — осторожно уточнил я.
— Надеюсь, что да. — Теххи удивленно пожала плечами. — Когда я ложилась, ты здесь был. И когда проснулась, ты тоже был, где-то под кучей одеял… Ну, наверное, был. Честно говоря, я не решилась тебя беспокоить, поэтому просто встала и пошла умываться. А все остальное время я смотрела один замечательный сон. И вот там-то тебя точно не было… А что, у тебя есть основания считать, что в это время ты находился где-то еще?
— Не знаю. Честно говоря, ты такая красивая, что мне уже все равно…
— Все-таки у тебя ужасный вкус!
В голосе Теххи звучало неподдельное огорчение. Это был наш самый старый и неразрешимый спор: мне она ужасно нравится, а себе — ни капельки!
Я добрался до кабинета Джуффина сразу после обеда. Он встретил меня самым тяжелым из своих фирменных взглядов. Я устроился в кресле напротив и молча уставился на шефа. Через несколько минут я понял, что игра в гляделки — не совсем то, чего от меня ожидают, и виновато пожал плечами.