Иногда она засыпала, благо мои колени вполне соответствовали ее представлениям о подходящей подушке, а я растерянно озирался по сторонам в поисках того, кому можно было бы сказать спасибо за такой невероятный подарок. Я-то давным-давно научился жить с мыслью, что растрепанная головка леди Меламори никогда не окажется на моих коленях. Вернее, мы оба научились с этим жить: и она, и я. Наизусть вызубрили так толком и не доказанную теорему сэра Джуффина Халли, которая гласит, что у хорошей дружбы есть свои преимущества перед страстью, — тем и довольствовались. Учились обходиться без сентиментальных воспоминаний, ревности и надежды, заботливо помогали друг другу смириться со смутной, потаенной нежностью, которая не мешала нам быть счастливыми рядом с другими людьми — ну, скажем так, почти не мешала… И вот как оно вдруг повернулось!
Я так и не обнаружил официальной делегации представителей высших сил, командированных в гугландские болота специально для того, чтобы выслушать мою благодарность. Поэтому все мои многочисленные «спасибо» достались небу над нашими головами: в глубине души я до сих пор по-детски уверен, что все «высшие силы» обитают где-то наверху…
На рассвете — кажется, это был уже третий рассвет, который мы с Меламори встретили вместе, — откуда-то из густых зарослей болотной травы появился маленький (он явно не доставал мне до пояса) коренастый человечек. Он был укутан в меховой плащ с капюшоном, из-под капюшона блестели сердитые зеленоватые глаза.
— Ты и есть Тайный сыщик Макс? — хмуро осведомился он у меня.
— Во всяком случае я знаком с целой кучей людей, которые совершенно уверены, что я — он и есть. Так что, опираясь на мнение осведомленного большинства, я могу с некоторой долей уверенности предположить, что вы пришли по адресу, — от удивления я стал непомерно многословен.
— Эк закрутил! — неодобрительно отозвался сердитый гном. — Сам-то хоть понял, что сказал?.. Ладно, пошли. Тебя ищут.
— Кто меня ищет? Нумминорих?
Только в этот момент я осознал нечеловеческие масштабы собственного свинства и был потрясен до глубины души.
— Не знаю я никакого Минориха, — буркнул гном. — Стал бы я из-за него по болотам бегать… Тебя ищет сам старый Тумата Бонти — вот кто!
— Ну, если сам Тумата Бонти — тогда конечно, какой разговор! — невольно рассмеялся я.
— Это кто, Макс? — настороженно спросила Меламори. — И кто такой этот Тумата Бонти, если уж на то пошло?
— Понятия не имею! — признался я. — Но, как я понимаю, этот сердитый малыш собирается вывести нас из болота — что нам, собственно говоря, и требуется.
— Не так уж тут было плохо, ты не находишь? — усмехнулась она.
— Тут было просто великолепно. Но мы вполне можем позволить себе хорошее продолжение, просто в более комфортных декорациях. Знаешь, мне ужасно хочется залезть в горячую ванну, а потом — в настоящую человеческую постель, под теплое одеяло…
— Я всегда подозревала, что ты не способен оценить по-настоящему романтические обстоятельства! — вздохнула моя прекрасная леди, величественно кутаясь в плед: в данных обстоятельствах он вполне заменял теплое лоохи. Я сделал то же самое.
— Ну что ты. В глубине души я законченный романтик, просто очень грязный, — объяснил я. — Еще дюжина дней такой замечательной жизни, и на мне начали бы расти грибы. Ты любишь мужчин, на которых растут грибы?
— Не знаю, — задумчиво сказала Меламори. — Надо бы, конечно, попробовать…
— Идемте скорее, — гном начинал сердиться. — Делать мне нечего — слушать, что вы метете! И откуда взялась баба? Мне сказали, что ты один.
— Сам ты баба! — буркнул я. — И вообще, не твое это дело, сэр ворчун! Может быть, это моя тень — как тебе такая идея?..
— Это еще кто чья тень! — грозно сказала Меламори. — Ишь, разбежался!
— Ну ладно, тогда я буду твоей тенью, — миролюбиво согласился я. — Между прочим, со мной по-прежнему очень легко договориться, разве ты не заметила?
— Я еще ничего не успела заметить, — улыбнулась она. — Я же все время пялилась на тебя и ждала, когда ты засияешь лиловым пламенем и растаешь в воздухе, а я проснусь… и буду реветь до следующего заката!
— Ничего в таком роде не будет, — пообещал я. — Я, конечно, на многое способен, но сиять лиловым пламенем и исчезать — это уж как-то слишком!
— Вы идете или не идете? — Как я понимаю, гному ужасно хотелось, как минимум, поставить нас в угол.
— Идем, идем, — сказал я. — Не сердись, дяденька!
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул гном. Кажется, ему действительно пришлось по вкусу мое обращение.
Вскоре нам стало не до разговоров: гном оказался на редкость шустрым ходоком, так что мы с Меламори едва за ним поспевали. Впрочем, она-то была в отличной спортивной форме, а вот я выдохся очень быстро. Примерно через полчаса ко мне пришло легендарное второе дыхание, еще минут через десять — третье… После того как ко мне пришло двадцать девятое дыхание, мои внутренние ресурсы исчерпались окончательно, так что последние несколько минут я уже не шел, а волок куда-то вперед свое тело, совершенно неприспособленное к столь продолжительному кроссу по пересеченной местности.
Это издевательство закончилось совершенно неожиданно: я внезапно обнаружил, что зыбкая почва под ногами стала твердой, высокая белесая болотная трава сменилась рыжеватой щетиной жесткого лесного мха и нас обступили толстые, позеленевшие от вечной сырости стволы деревьев. За деревьями блестел корпус моего амобилера и алело зимнее лоохи Нумминориха.
Нам навстречу устремился белоснежный вихрь: Друппи успел здорово соскучиться! Не добежав до нас несколько метров, он затормозил и изумленно уставился на Меламори. Некоторое время пес нерешительно переводил взгляд с меня на нее, пытаясь понять, чей нос следует облизывать в первую очередь. Поразмыслив, он решил начать с Меламори: Друппи всегда отличался известной галантностью.
— Ну вот и ваш сэр Макс в целости и сохранности, да еще и с барышней, а вы переживали, — произнес чей-то незнакомый голос.
На куче сухих листьев позади Нумминориха сидел совершенно седой старик, сморщенный, как сушеная слива. Его пышные белоснежные усы свисали почти до земли.
— Я вам не барышня! — хмуро сказала Меламори.
Я улыбнулся, потому что узнал высокомерные интонации старой доброй леди Меламори. Не так уж она изменилась, оказывается! Но она тут же рассмеялась, повернулась ко мне и комично развела руками.
— Это называется «добро пожаловать домой»! В Арварохе я была такая важная персона, сама от себя шарахалась! А здесь опять «барышня»… Защити мою честь, сэр Макс, будь так любезен! А то я вспомню все, чему меня научили в Арварохе. Буду полдня грызть землю, чтобы прийти в священную ярость, а потом еще дюжину дней — методично убивать всех, кто под руку подвернется… Как тебе такая перспектива?
— Страсти какие! — уважительно сказал я. — Ладно, давай ее сюда, твою честь, — пусть пока побудет у меня. А когда доберемся до Ехо, положу ее в сейф — самая надежная защита!