К счастью, все закончилось довольно быстро, словно и не было ничего. Я тяжело осел на красноватый песок, судорожно глотая теплый ароматный воздух. А потом открыл глаза и с ужасом обнаружил, что напрочь не понимаю, где нахожусь. Меня окружало совершенно незнакомое пространство, похожее разве что на лоскутное одеяло, сотканное из пестрых дрожащих бликов света. Только два четких силуэта обнаружил я в этой сияющей каше: Кофу, присевшего на корточки, чтобы убедиться, что я еще жив, и наш летающий пузырь, застывший в нескольких шагах от меня.
— Что это, Кофа? — спросил я. — Куда подевалась эта грешная стена… И куда вообще все подевалось?
— Ничего не понимаю, — озадаченно сказал Кофа. — Стена, хвала Магистрам, на месте, и вообще все в порядке. А что ты видишь, мальчик?
— Вас и наш пузырь — это я точно вижу. А больше ничего нет, только яркие пятна света…
— Разноцветные? — уточнил Кофа. — Они постоянно двигаются и в то же время остаются на месте?
— Ну да. А откуда вы знаете, если говорите, что все выглядит так же, как прежде?
— Пока мы с тобой бродили по городу, я несколько раз успел полюбоваться этими самыми пятнами, — невозмутимо объяснил он. — Всякий раз это продолжалось очень недолго, не больше минуты. Знаешь, я был почти уверен, что вижу настоящую Черхавлу, как мне и обещали наши гостеприимные хозяева. Ее так называемый истинный облик, недоступный глазам чужаков… А потом я моргал и обнаруживал, что все еще иду за тобой по улице, среди этих одинаковых лиловых дворцов.
— Ладно, черт с ней, — решил я. — Настоящая или не настоящая, нас это не касается… По крайней мере, у меня есть одна хорошая новость: водичка — та самая, за которой мы сюда пришли. Если этот засранец, сэр Мелифаро, не придет в себя после вашей оплеухи, значит, ему уже ничего не поможет. Какие уж тут наваждения, после такого-то удовольствия!
— Вот в том-то и дело! — воскликнул Кофа.
У него был вид Архимеда, только что выпрыгнувшего из ванной. Если бы слово «эврика» было в ходу в Соединенном Королевстве, Кофа бы непременно его употребил. А так обошлось.
Я адресовал ему вопросительный взгляд столь убойной силы, что Кофа тут же пустился в объяснения.
— Если уж предполагается, что моя пощечина теперь может покончить с наваждением, овладевшим нашим Мелифаро, значит, она может покончить с любым наваждением. Та Черхавла, по улицам которой мы с тобой гуляли, — всего лишь наваждение. Я тебя стукнул, и теперь ты от него свободен, как и коренные жители города. Помнишь, эта милая леди, которая проводила нас к месту ночлега, сказала, что не может войти, поскольку для нее этот дом вовсе не существует?
— Помню.
— Ну вот… — И Кофа задумчиво уставился вдаль.
Я между тем все оглядывался по сторонам, в надежде, что сейчас призрачные блики света сменятся успокоительными очертаниями знакомого наваждения. Признаться, мне очень этого хотелось! Но ничего в таком роде не произошло.
— Знаешь, мальчик, если уж мы все равно рядом с пузырем… Может быть, сейчас и смоемся? Без всяких там торжественных проводов, ну их к Темным Магистрам! — вдруг сказал Кофа.
Я энергично закивал. К этому моменту меня уже била лихорадочная дрожь. В переменчивых, живущих какой-то своей загадочной жизнью пятнах света мне чудилось что-то неописуемо жуткое. Может быть, дело в том, что истинный облик Черхавлы показался мне слишком чужим. В нем не было ничего человеческого — ничего такого, что я мог бы понять и принять. И людям вроде меня здесь не было места, это я чувствовал каждой клеточкой своего тела.
Я поспешно зашагал к летающему пузырю. Он был совсем близко, но, сделав не одну дюжину неуверенных шагов сквозь дрожащее сияющее пространство, я с ужасом понял, что расстояние между мной и нашим летательным аппаратом так и не сократилось.
— Макс, что с тобой? Почему ты топчешься на месте? — встревоженно спросил Кофа.
Только сейчас я заметил, что он больше не стоит рядом, а машет мне из корзины.
— А со стороны это выглядит именно таким образом? — мрачно осведомился я. — Мои ощущения говорят мне, что я уже довольно долго иду вперед — а толку-то! Кофа, только вы оттуда не выходите, ладно? А то еще и вы застрянете. Может быть, я все-таки с этим справлюсь…
И я снова устремился вперед, теперь уже бегом.
Таким образом я развлекался еще с полчаса. В сердце почему-то теплилась смутная надежда, что сейчас все будет хорошо. Наконец я обессиленно опустился на землю — хотя никакой земли я тоже больше не видел, подо мною мельтешили такие же зыбкие, переменчивые блики света, как и вокруг, просто мне почему-то удавалось на них сидеть.
— Дело плохо, Макс? — спросил Кофа. — Это место не хочет с тобой расставаться, да?
— Ну, может быть, не все так страшно, — вздохнул я. — Может быть, я просто не научился двигаться в этой среде? Надо бы попробовать что-нибудь другое. Но вот что именно?
— Попробуй сказать вслух, что хочешь оказаться в корзине, рядом со мной, — посоветовал Кофа. — До сих пор это срабатывало.
— Вот именно, что до сих пор! — буркнул я.
Тем не менее в течение следующих десяти минут я орал, как идиот. Высказывал равнодушным пятнам света свои скромные пожелания: дескать, хочу забраться в пузырь, и точка.
С таким же успехом я мог бы обратиться к своей покойной бабушке с просьбой вытереть мне нос. Создавалось впечатление, что мои требования больше ни для кого не являются руководством к действию.
Наконец я понял, что действительно влип — возможно, так круто я не влипал еще ни разу в жизни. А посему нужно срочно прекращать паниковать и начинать что-то делать. Причем немедленно.
Повинуясь смутному желанию, больше похожему на физическое ощущение — что-то вроде почти неощутимой боли в позвоночнике, — я улегся на спину и с ненавистью уставился вверх, туда, где, по моим расчетам, должно было быть небо. За свою жизнь я успел обзавестись дурацкой привычкой во всех безвыходных ситуациях апеллировать именно к небу.
Я не стал в очередной раз повторять, что хочу оказаться в корзине летательного пузыря Буурахри. Было совершенно ясно, что это не сработает. Поэтому я просто поднял левую руку. Крошечная шаровая молния послушно сорвалась с кончиков моих пальцев и устремилась вверх — а куда еще? Я метил в нечто неописуемое и, возможно, вовсе не существующее — в самое сердце непостижимой Черхавлы.
Мой Смертный Шар самостоятельно нашел дорогу к цели. В этом мире живого света он и сам оказался таким живым — дальше некуда! Я зачарованно наблюдал спиральную траекторию его полета. Наконец сгусток ослепительно-зеленого сияния стал огромным и взорвался, распоров мерцающее пространство над моей головой. Я отчетливо увидел пронзительную черноту в глубине разрыва.
А потом все стало как прежде — за одним исключением. Рядом со мной появилось большое, более-менее неподвижное пятно света, слегка напоминающее человеческий силуэт — с очень большой натяжкой, конечно.